Пять моих собак
Шрифт:
– Кто же придумал им такую забаву? – засмеялась я.
– Это всё Зоя! – Женщина кивнула на девочку. – И качаться обеих на доске выучила…
– Забавно. Эй ты, соня, проснись, покажи!
Но Машенька не желала проснуться. Она только подняла голову, сладко зевнула и вдруг лизнула мне руку тёплым розовым языком. А потом свернулась, вздохнув, – заснула опять. Этим она и покорила меня. Ладно, значит, беру Машеньку!..
Я спросила, сколько стоит щенок. В ответ хозяйка стала спрашивать сама: что мы за люди, населённая ли квартира, много ли маленьких детей. Потом
– Конечно, жаль, что она не будет работать. Однако по всему судя, вы любите животных.
Девочка во всё время нашего разговора стояла у окна и смотрела на меня с тайной неприязнью.
– Почему вы так странно назвали её – Машенька? Мою маму зовут Мария, – улыбнулась я.
– Это всё Зоя. – Хозяйка снова показала на девочку. – Вы можете переменить имя, щенки привыкают к новому быстро. Я, кстати, тоже Мария…
Теперь засмеялись мы обе.
Девочка, так же неприязненно взглядывая на меня, помогла завернуть Машеньку в захваченный старый платок, уложить в корзинку. Потом тихо спросила:
– А можно прийти её посмотреть? К вам.
– Конечно!
Я написала адрес. Хозяйка вручила мне собачий «паспорт» – книжицу с непонятным и длинным перечнем предков, с печатями. Позже мы с Васей и Андрейкой изучили паспорт: один из Машенькиных предков был вывезен из Германии, хозяин его носил фамилию Шлиффенбум. А бабку по отцу звали коротко и звучно – Мга…
Вскоре мы были уже дома. Пока ехали на трамвае, Машенька сладко спала в корзинке. В комнате же начала проявлять бурную деятельность: обнюхала углы, мебель, печку, подоконники. Полакав тёплого молока, залезла опять в корзинку и заснула.
Пришла Хая Львовна. Запричитала:
– Опять! Вам работы мало? Чтобы обо мне так заботились, как вы о собаках…
– Да она же маленькая, тихая. Это очень ласковая порода, комнатная, называется спаниель. И умная.
Хая Львовна только руками развела.
Ночью я проснулась оттого, что по моим ногам кто-то ходил. Включила свет. На полу тут и там поблёскивали аккуратные лужицы. А на тахте у меня в ногах, серьёзно помаргивая, сидела и грызла одеяло Машенька. Она выспалась и спать больше не собиралась.
– Но как же мы всё-таки будем её звать? – спросил Вася. – И надо серьёзно заняться её воспитанием.
Вся наша маленькая семья была уже в сборе. Вася приехал из больницы, Андрей – из Ленинграда. Я, конечно, не выдержала: рассказала мужу до срока, кто ждёт его дома.
Приехав, Вася сильно разочаровался.
Машенька оказалась порядочной флегмой, лентяйкой. Больше всего она любила поспать и поесть. А когда просыпалась, начинала грызть без разбора всё: книги, ножки стульев, мои босоножки, Андрейкин портфель… К тому же Машенька подурнела: у неё заболели глаза. Пришлось обратиться к врачу. Тот прописал альбуцид, и теперь каждый вечер начиналась мука.
– Машенька, иди сюда! – говорила я.
Увидя в моих руках пипетку с лекарством, она проворно забивалась под
– Так как же мы будем её звать?.. Знаете, я сегодня купил в охотничьем магазине книгу. Вот, смотрите!
Вася торжественно вытащил её из портфеля. На обложке были нарисованы два спаниеля: один плыл среди тёмных полос, изображавших болото, второй тащил в зубах похожую на куклу утку.
Вася отыскал в книге главу «Уход и воспитание щенков». Уход был сложный, а воспитание… Щенков первые три месяца полагалось, кроме каши и молока, кормить морковью, витаминами, рыбьим жиром, специальным фаршем, ещё и ещё чем-то. Учить надо было: гулять «у ноги»; поднятием руки укладывать на землю; опуская руку, приказывать встать; голосом звать «ко мне»; свистать как-то особенно; учить носить поводок, поноску…
Батюшки мои родимые! Да если выполнять все требования, когда же мы будем работать?
Из книги мы узнали также, что элита – просто высший сорт, а зимний помёт – это когда щенки родятся зимой, а не весной, что хуже, так как весной малышей можно вскоре выпускать гулять.
Мы решили: ничего страшного не случится, если будем воспитывать собаку не точно по книге!
А вот с выбором нового имени произошёл конфуз.
Вася предложил переделать Машеньку в Матрёшку, Андрейка – в Молли. Я робко сказала: «Лучше звать её Милка»… Спорили мы долго и решили бросить жребий. Нарезали бумажек в старую Андрейкину кепку и положили на пол. Какую Машенька вынет, так и назовём.
Она подошла охотно. Подрагивая хвостом, сунула нос в шапку, перешарила бумажки, обнюхала, но не взяла ни одной. Вася позвал строго:
– Матрёшка, ко мне!
Андрей крикнул баском, у него уже ломался голос:
– Молли, сюда!
Я сказала тоже строго:
– Милка!
Машенька не подумала подойти ни к кому; она залезла на подстилку и собралась всхрапнуть.
Как раз в эту минуту позвонил телефон, говорила моя мама.
– Мама! – воскликнула я. – Ты понимаешь, что у нас происходит? Мы же не можем больше звать новую собаку твоим именем! Выбираем другое, никак не выберем, а она ни одного не слушается…
– Прекратите заниматься глупостями, – спокойно скзала мама; она была старушкой строгой и с чувством юмора. – Считайте, что Машенька названа так в МОЮ ЧЕСТЬ, и перестаньте мучить ни в чём не повинное животное. Во всех колхозах сколько угодно коров и свиней Машек, козлов Борек и быков Весек. А уж если не хотите звать её Машей, зовите хотя бы Манькой!
– Значит, ты не обижаешься? – переспросила я. Мама сказала, что ждёт нас вместе с Манькой обедать в воскресенье, и положила трубку.
– Манька… – Вася покачал головой. – По крайней мере Манюня, это я ещё понимаю.