Пять недель в Южной Америке
Шрифт:
12 часов 15 минут. Выходим из кабины. Нас сразу обдает горячим сухим зноем. Безветрие. Над посадочной площадкой висит неподвижно густое красное облако латеритной пыли, поднятой самолетом при посадке. Это — Араша.
На стене домика аэропорта надпись крупными бук-вами: «Делать фотоснимки на аэродроме запрещено». Американцы не замечают этого объявления, а бразильские полицейские не замечают фотографирующих американцев. Такой уж здесь неписаный «порядок».
У встречающих самолет шоферов узнаем, что наши астрономы остановились в гранд-отеле «Агуа Араша». Через несколько минут мы едем туда на «видавшей
Араша-маленький городишко, окраинные домики его слеплены все из той же красной глины, которая здесь вскрывается с поверхности повсюду и достигает нескольких метров мощности. Много зелени: пальмы, бананы, дынные деревья украшают неприхотливые домики, в окнах которых нет даже стекол (окно закрывается став-ней).
Центральная часть городка — «городского типа»: булыжная мостовая, асфальтовые тротуары (и то, и другое с красноватым налетом латеритовой пыли и почвы, приносимой с прилегающих немощеных улиц), магазины, бензоколонки нескольких нефтяных компаний.
От городка к отелю дорога лучше: покрыта гравием и поддерживается в хорошем состоянии. Она проходит здесь по плоской, слегка волнистой поверхности плато Бразильского плоскогорья.
Гранд-отель «Агуа Араша» расположен в глубокой депрессии; пологие склоны ее одеты густым покровом злака капин-гордура*, пурпуровые метелки которого в смеси с желтеющими листьями создают розовый фон; за эту окраску его в иных местах зовут «катингейро роша», что можно перевести как «красное растение из каатинги». Кое-где по склонам разбросаны отдельные деревья.
Гранд-отель оправдывает свое название: это обширное семиэтажное здание. В нем 800 комфортабельных номеров, как мы узнаем из рекламной брошюрки, врученной нам вместе с ключом от нашего номера.
В десяти минутах ходьбы от отеля, на розовом от капин-гордура склоне, расположена астрономическая площадка советской экспедиции. Здесь воздвигнуты каменные фундаменты для больших телескопов, павильоны для многих других оптических и физических приборов.
Неподалеку расположена площадка шведских астрономов, и в ближайших окрестностях разместились экспедиции астрономов других стран.
Бразильское затмение привлекло сюда экспедиции астрономов из шести европейских стран и по одному чело-веку из Уругвая и Южно-Африканского Союза. Советская группа была самой сильной как по составу научного персонала, так и по аппаратуре. Многие приборы были впервые построены специально для наблюдений в здешних условиях. Все иностранные астрономы с восхищением посещали советскую площадку, знакомясь с нашим первоклассным оборудованием и новыми, еще не известными нигде, приборами.
Хотя всех постигла одинаковая неудача-в день затмения шел дождь, и солнце ни на секунду не показа-лось из-за туч, но только советская группа ученых смогла провести ряд существенных исследований. В распоряжении наших ученых были приборы, которые позволяли «наблюдать» явление затмения даже при сплошной облачности: солнце было невидимо для человеческого глаза, но приборы регистрировали те изменения, которые происходили в ионосфере земли в момент надвигания лунного диска, а также интенсивность радиоизлучения солнца.
Наши астрономы все же были чрезвычайно огорчены
Подвели средние месячные метеорологические данные: в Араша, по многолетним данным, в мае месяце бывает только три дождливых дня. Поэтому и был выбран этот пункт как наиболее удобный и благоприятный для наблюдения затмения солнца. Две недели, предшествующие затмению, совсем не было дождя и только изредка бывала небольшая облачность. И надо же, чтобы как раз в день и час затмения пошел дождь!
Три дня мы экскурсировали на окружающем плато, отъезжая в стороны до 100–120 км. Высота плато в окрестностях Араша 900-1 000 м над уровнем океана. На протяжении десятков и сотен километров выражены обширные, слегка волнистые равнинные пространства, расчлененные сравнительно редкой сетью мелких долин с пологими склонами. Все равнинные места покрыты злаковой растительностью, а в глубине долин прячутся леса. Такой ландшафт очень похож на картины наших степей с балочными (байрачными) лесами. Некоторые черты сходства есть и в других признаках. Климат кампосов, как называют в Бразилии эти места, в своем ритме отчасти похож на климат степей: часть года стоит засушливая погода, когда выпадает очень мало дождей (с мая по август здесь выпадает в месяц всего по 15–25 мм осадков); в это же время характерны более низкие температуры. Травянистая растительность на это время года замирает, большинство злаков желтеет, и кампосы своим видом очень напоминают наши степи в конце лета и начале осени.
Этот период в кампосах — зима. Но «зима» такая, в течение которой средние месячные температуры не опускаются ниже +16°. В этом коренное отличие климата кампосов от климата наших степей.
С сентября начинается здесь потепление, и средняя январская температура равна 22°, средние суточные здесь достигают 35°; одновременно возрастает и количество осадков, достигающее в декабре и январе 350 и даже почти 400 мм. Период с октября по март-это жар-кое влажное лето. В эту пору растительность буйно развивается. Итак, климат здесь имеет два сезона-влажное и жаркое лето и сухую и «прохладную» зиму. Это климат саванн, которые иногда называют тропическими степями.
При более внимательном наблюдении можно легко различить два типа кампосов: один - полностью лишенный деревьев или кустарников; его называют здесь кампос-лимпос; второй же - с редко разбросанными небольшими деревцами и низкими кустарниками; это - кампос-серрадос.
Злаковая основа у обоих одинаковая. Здесь господствуют злаки, часто принадлежащие к тем же родам, что в наших степях: ковыли*, триостница*, бородач*, пырей* и много еще своих, южноамериканских, злаков такого же степного облика.
В примеси к злакам здесь много видов из семейств бобовых, губоцветных, зонтичных, сложноцветных и других, своим обликом также очень похожих на «степняков». В сухой период они заканчивают плодоношение, буреют и высыхают. Наряду с ними здесь и типичные тропические представители: вечнозеленые агавы и мелкие кактусы; правда, они сравнительно редки в господствующей массе злаков и разнотравья.
Еще один признак резко отличает кампосы от степей: необычайное богатство видового состава и неоднородность его. Здесь на двух-трех квадратных метрах можно на-считать полтораста-двести видов, а на соседних двух-трех метрах вы найдете еще полсотни таких, что не были встречены рядом. Видовое разнообразие и пестрота — это признак тропиков.