Пять недель в Южной Америке
Шрифт:
Досковидные выступы у сумаумы отходят от ствола на два-три, а иногда даже и на четыре метра, образуя угол с осью ствола в 40–45°. Индейцы используют их для устройства жилищ: досковидные выступы здесь представляют готовые стены, остается лишь покрыть их крышей, и «дом» готов.
Это гигантское дерево относится к семейству, родственному с семейством, к которому принадлежит наш хлопчатник. Оно уже давно вывезено из Южной Америки и культивируется в тропиках Старого Света (Ява, Цейлон, Филиппины) ради шелковистого волокна-капока.
Плоды сумаумы.
Это волокно представляет
В составе древесных пород нередки стройные пальмы, выносящие свои изящные кроны чуть-чуть над общим пологом. Леса по склонам ущелий, вдоль которых не раз проходила дорога, особенно богаты лианами. Они создают такое густое сплетение, что лес кажется совершенно непроходимым. В узких местах ущелья лианы перебрасываются даже с одного борта на другой, образуя живой навес, порою совсем скрывающий от взора пенящиеся воды речки. Тут же, поближе к воде, простирают свои огромные нежные вайи древовидные папоротники.
Иногда поезд влетал в глубокую узкую выемку в скалах. Тогда становилось темно в вагоне, и в окно врывалась прохладная сырость от обильно сочащейся по стенкам воды.
Спускались с перевала с бешеной скоростью, колеса беспрерывно визжали на крутых поворотах, и вагончик мотало так, что приходилось держаться за поручни кресла.
Постепенно шире стали ущелья, все дальше отходили склоны, и дорога вышла на широкую долину. На мелких отрогах хребтика, на месте сведенных лесов-кофейные плантации. Часто на склонах видны неубранные стволы крупных деревьев; они лежат поперек падения склона, и их назначение-задерживать смыв почвы, который здесь, при большом количестве осадков, обычно приводит к быстрой и разрушительной эрозии. Здесь же, вперемежку с плантациями, можно видеть заброшенные участки, на которых почва снесена почти нацело, повсюду торчит скалистая материнская порода.
Общеизвестно, что хищнические приемы ведения сельского хозяйства в США привели не только к общему понижению плодородия почв, но также к развитию в колоссальных, поистине «американских», масштабах процессов эрозии, то-есть сноса почвенного слоя водами и ветрами.
По такому же пути идет хозяйство Бразилии. Крупный плантатор, подхлестываемый конкуренцией, «выжимает» из своей земли сегодня все возможное, не заботясь
о поддержании плодородия почвы, о сохранении ее от смыва. Ослепленный жаждой наживы, он буквально «рубит сук, на котором сидит». У него нет плана, он действует по выражению бесславного французского короля Людовика XV, прославившегося лишь своим изречением — «после меня хоть потоп».
Расширение плантаций сахарного тростника шло исключительно за счет уничтожения лесов, не только для расчистки площадей под культуру самого сахарного тростника, но и для обеспечения топливом сахарной промышленности. В одном лишь штате
Эрозия почв в Бразилии приняла особенно угрожающие размеры на северо-востоке страны. Прежде тихие и спокойные реки, защищенные лесными насаждениями по всему течению, в настоящее время превратились в разрушающую силу, унося растворимые вещества почвы, не сдерживаемые ничем на хищнически оголенных от лесов склонах.
Эрозия почвы несет более страшную угрозу голода, чем это представляют себе помещики и плантаторы, которые в условиях капиталистического строя никогда не смогут восстановить утраченное плодородие почвы.
Американский почвовед Шепард подсчитал, что только в сельскохозяйственных районах США уносится прочь ежегодно 3 миллиона тонн почвы.
На опыте земледелия своей «цивилизованной» страны Шепард сравнивает эрозию почв с войной и пишет:
«Современное человечество усовершенствовало два способа покончить с цивилизацией. Один из них — тотальная война, другой — мировая эрозия почвы. Из них более коварным и разрушительным, несомненно, следует при-знать эрозию. Война нарушает равновесие или уничтожает социальную среду, творящую цивилизацию, эрозия уничтожает естественную среду, то-есть фундамент. Война больше бросается в глаза потому, что она разрушает города, ниспровергает троны и государства. Но все это может быть восстановлено. Эрозия почвы, фактически уничтожающая или уносящая землю, которая обеспечивает насущным хлебом 2 миллиарда людей, достигает уже необратимого этапа, на котором люди и дела их будут покрыты забвением».
Этот почвовед не только хорошо усвоил, что «война ниспровергает троны», но и расписывается в полной беспомощности капиталистического строя в сохранении плодородия почв.
Еще в 1866 г. в письме к Энгельсу Маркс так характеризовал систему капиталистического хозяйствования: «…культура, если она развивается стихийно, а не направляется сознательно… оставляет после себя пустыню» (К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч. XXIV, 1931, стр. 35).
Хищническому разрушению почвенно-растительного покрова, так резко обострившемуся на современном этапе капитализма, будет положен конец вместе с концом капитализма.
Трудящиеся нашей страны уже являются свидетелями и участниками подлинно планового преобразования природы на пользу и благо нашей страны и им следуют трудовые массы стран народной демократии.
Ни Шепарду, ни другим специалистам «мировой эрозии» почв невдомек, что есть страны, где усилиями народов творятся дела, которые никогда не будут покрыты забвением, а имя вдохновителя преобразования природы на благо человечеству переживет века и тысячелетия.
Остановки поезда на станциях были по-прежнему очень коротки - три-пять минут, но сменяющих друг друга пассажиров больше. Среди преобладающей массы негров и метисов все чаще попадались фигуры европейцев. Возле станционных домиков появились навесы, под которыми сложены для отправки мешки кофе.