Пять невест и одна демоница. Трилогия
Шрифт:
Прозвучало на диво беспомощно.
– Во-вторых, даже если найдем, то… вряд ли она сидит и ждет нас. И следы. Кто умеет читать следы?
– Я, – Брунгильда закинула секиру на плечо. – Я пойду и найду.
– Одна?!
– Погодите, – Летиция все же поднялась, не сдержав стона. – Я ноги совсем… сбила. Одной нельзя. У тебя, конечно, секира, но много ли она поможет, если вдруг дракон или еще какая нежить? Они правы. И… и можно попробовать не с живыми. То есть… Ари, мертвая собака, она ведь будет как живая?
–
– Вот, – Яр протянул свитый косицей платок. – Если, конечно, хватит, а то давно ношу… ну, так получилось.
И плечами пожал. Мол, не виноватая я.
– Подойдет, – решительно сказала Ариция и потерла руки. Потом осмотрелась так, с прищуром… сразу стало как-то не по себе.
– Может, все-таки сперва в дом? – Мудрославе было стыдно признаться, но грядущее появление мертвой собаки её пугало.
И вообще некромантия.
Но руки принцессы взлетели. Бледные. Тонкие. И широкие рукава, съехавшие к самым локтям, лишь подчеркивали эту кажущуюся хрупкость ладхемки.
Ничего не произошло.
Земля не содрогнулась. Небо осталось тем же, мутноватым, синим, уже отравленным грядущей ночью. Ни грома, ни молний… с другой стороны у Мудрославы тоже вот так, без грома, молний и прочих небесных знамений.
К счастью.
– Собак тут нет, – с закрытыми глазами произнесла Ариция. – Люди есть. В доме. И еще чувствую, что здесь… закопаны. Злые. Нет, эти пусть лежат. Лежать, я сказала! А вот…
Бурая земля пошла трещиной, выпуская создание… ну, скажем так, кости Мудрослава видать случалось. И готовилась она морально. Насколько возможно такое. А потому и не завизжала, когда из земли показался череп.
Череп себе и череп. Желтенький. С бурым. В глазницах земля. Зато зубы блестят.
Здоровущие какие.
– Ух ты! – восхитился братец. – Кто это?
– Понятия не имею, – не открывая глаз, сказала ладхемка. А у Мудрославы появилось желание топнуть ногой и сказать, что не время сейчас для всяких там представлениев.
Череп повернулся влево.
И вправо.
Он сидел на нити белесых позвонков, которые переходили в гибкий хребет. От него раскрывались полудужья ребер. А уж к ребрам крепились лопатки, лапы… в общем, скелет был.
И жил.
И даже рыкнул так, удивленно.
Плюхнулся на зад и уставился на собственную лапу, украшенную длинными изогнутыми когтями. А потом и вовсе ткнулся в эту лапу мордой.
– Котик! – всплеснула руками Летиция. – Я всегда хотела котика завести!
– Не разрешили?
– Ай… то шерсть на платьях, то у папиной фаворитки от котов сопли, то у матушки нервы… – отмахнулась Летиция. – И никаких тебе котиков. Даже живых…
Котик, как прикинула Мудрослава, некогда имел размеры весьма немаленькие. Он, если подумать,
– Ну так… у этого шерсти нету, – Яр глядел на котика… нехорошо так. Жадно. Словно примеряя, как тот в собственных Яра покоях глядеться станет.
Бояр удар хватит.
Хотя… их и так хватит, когда Ярова авантюра на свет божий выползет. Правда, есть все шансы до того светлого момента не дожить.
Котик все-таки поднялся.
И поглядел… в черных глазницах вспыхнули огоньки. А потом… потом земля потянулась к костям, оплетая их тонкими нитями. И нитей становилось больше, больше… они сливались одна с другою, создавая тело зверя.
Скрылись кости.
Обросли земляным мясом. А поверх легла шкура, бурая, с подпалинами и торчащими травинками.
– Вот так оно лучше, – сказала Ариция с чувством глубокой удовлетворенности.
– Д-думаешь?
Котик теперь… котиком и остался. Зверем. Точно поболе рыси будет. И пошире. Могучая грудь и тяжелые лапы. Задние чуть больше передних, отчего тело кажется наклоненным вперед. Длинная шея с куцей гривой. И массивная голова.
Лоб выпуклый.
Глаза чуть раскосые, как у степнячки. А влажный нос подрагивает. И… и у мертвых кошек, кем бы они там ни были, не может быть влажных носов.
– Хороший, – Ариция безбоязненно протянула руку. И зверь сделал шаг. Ступал он мягко, но как-то так, что было видно – ему непривычно вновь быть живым. – Знаете… а здесь это много легче, чем там. То есть силы… столько сил у меня никогда не было.
Услышанное Мудрославу нисколько не обрадовало.
Вот только могучего некроманта им и не хватало для общего счастья.
Но зверь ткнулся лбом в ладонь и заурчал, громко, а еще обыкновенно, будто говоря, что времена временами, некромантия некромантией, а котики – они котики и есть.
– Хороший… совсем как живой получился. Давай свой платок.
– Ты… уверена? – поинтересовалась Мудрослава. Сама-то она уверена не была ни в чем. Вот… вот если со степнячкою беда, то… то такой котик, клыки которого из-под губы выглядывают, скорее дожрет, чем поможет.
– Нет. Но вариантов, согласись, немного, – Ариция взяла платок и, насупившись, уставилась на кота. А тот на неё. – Иди. Найди. И… и посмотришь, что с нею. Ладно?
– Посмотрит? – уточнила Брунгильда.
– Пусть посмотрит. Не приближайся. И будет лучше, если она вовсе тебя не заметит.
– Ари!
– Что? Мне одной это исчезновение подозрительным кажется? А еще… не знаю, как у вас, но у меня эта тварь чернокнижная лицо украла.
Тут Мудрослава не очень поняла.
– Когда я… в общем, она стала мной…
– А я встретила тебя, – поддержала Брунгильда, глядя на котика презадумчиво. – Но я поняла, что это не ты…
– Повезло. Хотя… какая разница, если мы здесь. Главное, что ни в чем нельзя быть уверенным.