Пять невест и одна демоница. Трилогия
Шрифт:
Речь я знаю.
Мы долго её писали. Готовили. Тренировали. И вот теперь каждое слово почему-то отзывалось в сердце болью. А на глаза слезы навернулись.
Я тихонько выбралась из-за стала.
Ксандр нахмурился.
– Музыка, – соврала я, одними губами сказала, но услышал. – А то ведь и вправду как-то…
Музыканты имелись, в количестве четырех штук, с рожами на диво характерными. Я бы таких и близко к дому не подпустила. Но костюмы из бледно-голубого атласа и кружевные воротники несколько
Инструменты они сжимали.
В глазах читалась мрачная решительность. И я, отыскав взглядом дэра Гроббе, несколько бледноватого, но все еще бодрого, сказала:
– Я на вас надеюсь.
– Несомненно, госпожа демоница, – дэр Гроббе поклонился. – Позвольте представить вам певца… кастрата, как вы и просили.
Он вытолкнул вперед хрупкого юношу, чей бледный вид внушал жалость. Юноша поклонился. Я улыбнулась, отчего он почему-то вздрогнул.
И запел.
Проникновенно так… на глаза опять навернулись слезы и я, махнув рукой, поспешно удалилась.
– Поверила, – выдохнул дэр Гроббе с немалым облегчением, да и не только он. Антонио смахнул дрожащею рукой пот со лба и кивнул.
Жалобно тренькнула струна.
И все четверо музыкантов, которым до того, конечно, играть доводилось, но все больше в припортовых тавернах, хотя Зных Кривой и клялся, будто однажды и в дворцовом оркестре побывал, тяжко вздохнули.
– Вы это, – дэр Гроббе сунул под нос Зныху кулак. – Глядите у меня.
– Так ить… душу бы поправить, – робко заметил Улаф, который весьма себе ловко управлялся с арезмской дудкой. – А то ж руки трясутся. Ишь. Худенькая. Махонькая. А чуется в ней… даром, что демоница. Сожреть и не заметить.
– Все не растрясутся, – дэр Гроббе оглянулся, но демоница отошла. Он же, оценивши нехарактерную бледность Улафа, на фоне которой слишком уж выделялся красный нос, вытащил из-под полы флягу. – Один глоток. А то знаю я вас.
К фляге Улаф присосался жадно.
Отбирать пришлось.
– И смотрите там… это же ж не просто так! Принцессы. Так что без пошлостей, ясно?
Новоявленные музыканты кивнули. А Антонио сунул руку под кружевной воротник.
– И руки при себе держать. Особенно тебя касается, Мышь.
Мышь прижал к груди мандолину. И взгляд его сделался весьма печален. Он, верно, представил, сколько на принцессах золота, и от понимания, что все-то оно недоступное, впал в тоску.
– Ничего, – дэр Гроббе похлопал старого щипача. – Будет и на нашей улице праздник. Вы только уж постарайтесь…
– Постараемся, – Улаф икнул и поднес к губам дудку. Тонкий дрожащий звук разнесся по замку.
– Постараемся, – отозвался Зных, вскидывая хилую скрипочку. Заплясал смычок, и музыка потекла, полилась. Вроде даже и неплохая.
Как дэр Гроббе надеялся.
А
Я сама не знаю, как очутилась на балконе. Просто вот шла, шла и вышла. И встала. Стою. Пялюсь невидящим взглядом в бездну. В голове пустота, на душе тоска неясного происхождения.
И охота то ли самой сигануть, то ли отправить в эту самую пропасть всех принцесс разом.
Свиту тоже.
– Демоница?
Я подпрыгнула и выматерилась. Последнее – от души.
– Извини, – прогудело из-под шлема. – Не хотел напугать.
Ну да. Только не понятно, как этакая груда железа может передвигаться столь беззвучно. Лассар стоял в проходе. И я чувствовала на себе его взгляд.
И то, что во взгляде этом не было ни осуждения, ни неприятия.
Хотя… он мертвый, а я вот вообще не пойми кто. И только хвост из-под юбок торчит, а рог левый опять чешется.
– Ты не напугал. Просто… как-то вот… я это иначе все представляла. Они красивые.
– Принцессы?
– Именно.
– Так ведь, – Лассар, как мне показалось, усмехнулся. – Древняя кровь. Чего ты хотела?
– Не знаю, – пришлось сознаваться. – А что это вообще значит? Древняя кровь?
– То и значит, – он помедлил. – Я войду?
– Пожалуйста, – я отодвинулась. Балкон был не сказать, чтобы велик, но места двоим точно хватит. Заодно, глядишь, узнаю чего нового.
И чувство это, непонятное, пройдет.
Хотя… чего тут непонятного. Влюбляюсь я. Вот… нашла время! И главное, что все это напрочь смысла лишено! Я ведь… я кто? И не человек, и не демоница, и кровь во мне самая обыкновенная. И… и Ричарду действительно нужен кто-то, кто будет рядом.
Надежный.
И воспитанный. Со связями, которые в любом мире лишними не будут. Ему политику делать надо. Отношения со внешним миром налаживать.
А я…
Я как-нибудь перебьюсь. В конце концов, это ведь несерьезно, вот так влюбляться. Это… это просто меланхолия играет. И еще тоска по собственному прошлому, которое не сложилось. И все сразу.
– Когда-то давно мир творили боги, – Лассар не стал ни о чем спрашивать.
А говорили, что у него характер дурной.
Милейший человек. Понимающий.
– И щедро напоили сей мир силой. А потом создали людей. И вновь же, было тех много, но были они слабы, не способны защитить себя и мир пред теми, кто обретается за гранью его. И тогда боги разделили меж людьми каплю своей крови с тем, дабы сии люди обрели силу и стали защитниками прочим. И миру.
– А защищали от демонов?
– Именно. Мир становился старше. Люди тоже множились. В ком-то кровь угасла, в ком-то её изначально не было, но имелись и те, кто сберегли дар и преумножили. От них-то и пошли маги.