Пять новелл для принцессы книга 7

Малиновская Майя Игоревна

–  Я никогда не считал себя равным ей, это она старалась не подчеркивать разницы между нами - такова Эл.

–  Ты так говоришь, жрец, словно хорошо ее знаешь, - возмутился Наставник.

–  Простите, если мой тон или мое поведение умаляет ее в ваших глазах, - извинился Арьес.
– Я бок о бок прошел с ней некоторый путь, и мне это путешествие принесло много приятных и памятных минут. Просто у нас разные воспоминания. Мы видели ту часть, которую она показала. На то она и великая, чтобы быть грозной и мягкой, злой и добродушной, мудрой и безрассудной. Это грани одного существа. У нас свои уроки, у нее - свои. Мейхил напомнил мне, что мы все еще связаны общим делом. Я чувствую,

что мой брат Эйлифорим отдался отчаянию. А отчаяние подтачивает ум и силы воина, я напомню ему о том, что наше путешествие не закончилось. Я пойду к двери с ним. Я перестал чувствовать окружающее. Утренние события оглушили меня. Капитан сохранил свою тревогу, и я ее разделяю.

***

Ученик вел Мейхила к двери странной дорогой, она так петляла, что Мейхил начал терять терпение. Он возмутился, сообщив, что торопиться.

–  Короткого пути просто нет, все другие пути опасны, потому что вы не умеете обращаться с горами. Мы найдем ее. Не волнуйтесь. Хотя мне страшно приближаться к ней после этого утра, - сообщил ученик.

–  Страшно? Почему? Сражения же не было, - удивился Мейхил.

–  Хвала небесам, что не было. Мне достаточно забавы с дубинкой. Я видел, как она умеет сражаться в обычном состоянии, - ответил ученик.
– Но превращение было удивительным.

–  Превращение? В кого? Послушай, мы говорим о разном. Я о той девушке, что находится сейчас у двери, а ты об утреннем видении. Вы все бредите этим утром.

–  Я готов бредить всю жизнь. Она была прекрасна.

–  Гиртская дева?

–  Я думаю, что при Гирте произошло не менее значительное событие, но я там не был. Я запомню это утро.

–  Меня волнует не утро, а Эл.

–  Не нужно волноваться, даже если она потратила много сил, как говорил ваш жрец, она пребывает в спокойствии.

–  Ты меня не слушаешь. Меня не интересует Гиртская дева, мне нужно увидеть Эл, - не выдержал Мейхил.

Ученик остановился и рассмеялся.

–  Я понял. Вы не понимаете, что они одно и тоже. Вы просто не видели ее другой. Вы видели великую в обличии смертной, а мы видели Владычицу, прекрасную как ясное утро.

Мейхил посмотрен на него и нахмурился.

–  Опять эта путаница. Просто Эл прозвали в шутку Гиртской девой, - раздраженно заявил Мейхил.

–  При чем тут путаница. Они и есть Гиртская дева. Эл - великая.

У Мейхила похолодела спина, он стал спотыкаться.

–  Осторожно.
– Ученик подхватил его, не давая упасть.
– Я думал, что весь ваш отряд это знает. Думал вы меня путаете, специально, будто я не знаю.

–  Я не знаю, - признался Мейхил.
– Нет. Не хочу в это верить. Она не…

Он опустился на камень и закрыл лицо руками.

–  Нет. Эл. Нет…

Ученик смотрел на него с сожалением, он не понимал причины этого внезапного отчаяния, но этот всплеск задевал душу. Этого сильного мужчину было искренне жаль. Он только что узнал то, что причиняло боль.

–  Быть может нам туда не ходить?
– спросил он осторожно.

Мейхил долго не отвечал, он старался осмыслить. Он сидел на камне, как прикованный.

Так их догнали Наставник, Арьес и Эйлифорим. Наставник присоединился к братьям внезапно, он повел их к двери сам. Он торопился, братья теряя силы мчались за ним.

С первого взгляда он понял, что произошло. Ученик смотрел на него виновато, словно выдал тайну. Наставник посмотрел на него одобрительно. Сейчас он больше чувствовал себя снова стрелком Бадараси, нежели охраной этих мест. А Бадараси жаждал битвы и не ждал красивых видений. Он мечтал увидеть величественного воина, несущего кару дерзким и глупым смертным. Появление изящного

лилового существа не показалось ему столь же впечатляющим. Осаду сняли миром, и он не чувствовал победы. И это маленькое происшествие удовлетворило его, хотя бы тем, что смертный осознал свои заблуждения. Она великая, и он не имеет права выказывать ей личных чувств в виде любви и желать того же в ответ. Но впереди еще одна битва, теперь он хочет быть свидетелем.

Эйлифорим присел на корточки рядом с капитаном.

–  Мне жаль. Я сто раз хотел сказать тебе, но не мог. Я видел, как вы друг другу дороги и не хотел разрушать вашу гармонию, - сказал он.

–  Но я же знаю, что она испытывает ко мне, - обреченно выговорил Мейхил.
– Я вспомнил, что случилось в море, когда я прыгнул. Я вспомнил.

–  А больше ничего не нужно, - поддержал брата Арьес.

–  Нам необходимо идти к двери. Эл забрала меч у наставника. А еще где-то бродит кинжал, - напомнил Эйлифорим.

–  Я не смогу посмотреть на нее, - простонал Мейхил.
– Я чувствую себя ничтожеством.

–  Это пройдет, - возразил Наставник.
– Я тоже чувствовал себя ничтожеством, когда она гоняла меня по горам второго мира и дикие животные едва меня не сожрали.

Этим он хотел усилить впечатление от происшествия, но ошибся. На молодого человека его слова произвели ободряющее действие.

–  Вместе мы справимся, - подбодрил его Арьес.
– Мы устроим королеве Фьюле лиловый прием.

Мейхил поднялся, ноги - словно не свои, и он шел в хвосте цепочки. Отчаяние то снова накатывало, то уступало место любви. Он готов был во всеуслышание кричать о ней. Огласить всем долинам и горам в округе, что любит ее. Потом он снова затихал с тоскливой болью. Его кидало из стороны в сторону. В таком состоянии он не только не чувствовал Эл, он едва осознавал что в мире существует что-то кроме его переживаний.

Он последним увидел то, что было у двери. Из-за спин друзей он увидел, сидевшую на камне Эл. Она не шевелилась.

И он первым метнулся, с присущим безрассудством. Он приник к ее коленям и отшатнулся, вспомнив, кто перед ним.

Она была без куртки в одной рубашке, правый бок превратился в большое красное пятно с синеватыми краями.

–  Я знала, что ты успеешь, - прошептала она.
– Осторожно. Это дверь. Она вот-вот закроется.

–  Эл! Что? Ты ранена!
– заорал он.

Остальные ринулись к ним.

–  Назад!
– рыкнул Бадараси.
– Дверь! Проход еще открыт!

Мейхил остался единственным, кто приблизился и к Эл, и к двери.

–  Эл! Что я должен делать?
– Мейхил пытался перекричать шум в ушах, коснуться раны, но Эл резко отстранила его руку.

–  Осторожно, в крови - яд. К двери. Ближе. Подтолкни меня к ней.

–  Эл. Забудь о двери. Я отнесу тебя в обитель. Тебя вылечат.

–  Я умираю, капитан. Клинок был отравлен. Королева это умеет…

***

После событий утра Эл ощущала легкость и усталость, как после хождений на балкон во дворце. Ощущения так отчетливо напомнили ей эту церемонию, и придали событию торжественное величие, что Эл призналась - она испытала настоящее удовлетворение оттого, что ей не пришлось показываться в военном обличии. А еще она признала, что это преображение не совсем ее заслуга. Тут приложила руку заботливая Милинда и звери, приславшие своего представителя, и, конечно, ее спутники, весь путь твердившие, что ей не следует воевать, что воевать должны они. Припомнила Эл и упрямое почитание Арьеса, его подчеркнутое отношение к ней, как к представительнице женского начала. От нее потребовалось только мгновенное решение, изменившее первоначальный замысел.