Пять новелл для принцессы книга 7
Шрифт:
Они объединились. Свершилось! Эл в величественной позе с откинутым назад плащом, с грудой занавеса у ног, скованная почти ожившим изображением, словно присягала молчаливой присягой вечному поиску. И ничто не остановит жадную до истины Эл от стремления узнать, кем была та, что потрясла ее теперь.
И так бы они стояли долго, сложно предположить как долго, если бы Эл вдруг не дрогнула и не поморщилась.
– Вон отсюда!!!
– грохот голоса владыки потряс зал.
Браззавиль метнулся и закрыл собой Эл.
Владыка с яростью
– Прочь!
– рыкнул он.
– Иди.
– Рука Эл успокоительным жестом легла ему на плечо, он сквозь ткань одежды почувствовал, как горяча ладонь.
– Ничего не бойся.
И Браззавиль двинулся к двери, минуя владыку, и ощущал, что его гонит сила, гонит наружу. Он не смог бы совершить ни единого движения, кроме шагов вперед. Дверь за ним затворилась с тихим шелестом, а Эл осталась там, наедине с владыкой. Браззавиль дошел до противоположной стены, уткнулся в нее лбом и стал молиться той, что была на портрете, призывая на помощь Эл, что собрать все силы для сопротивления.
Владыка не гневался. Он смотрел на нее с интересом и даже нежностью. Эл не могла унять дрожь, возбуждение усилилось.
– Итак, твое нетерпение разорвало завесу тайны. Что ж, ты увидела то, что я собирался и обещал показать. Ты вероломно воспользовалась моим отсутствием. Напрасно ты ждешь кары. Это твоя награда. Ты заслуживаешь ее. Назови, что ты увидела.
– Мама?
– Эл прошептала вопросом, не слишком уверенно.
Он наблюдал ее смятение, испытывал ее взглядом, пронизывал, не способную лгать в эту минуту дочь.
Может быть, покажи он портрет сам, не случилось бы того, что он теперь наблюдал. Она была повержена величием персонажа, что смотрел с портрета. Она не успела осмыслить свою сопричастность этому образу.
– Да. Ты к печали моей не она, - он чуть вздохнул.
– И ты поспешишь уйти после того, что нашла здесь?
Вопрос был задан рановато, и Эл не готова была ответить осмысленно.
– Нет. Я еще задержусь здесь.
– Можешь остаться тут, сколько угодно долго. Но не смей таскать сюда слугу. Я пощажу его, потому что он исполнил за меня эту работу.
Он чувствовал, что стоит оставить ее, и она опять обратиться к изображению. Так он и поступил.
***
Владыка увидел у стены коридора Браззавиля, который, упираясь в стену лбом, шептал молитву. Он был смешон.
– Поди вон! Не смей подниматься сюда впредь, - приказал владыка.
Браззавиль безропотно покинул это место, но не ушел из дворца, он остановился на ярусе Эл и с тревогой ждал. А ждал он долго, сумерки сошли и рассеялись. Он испытал и страх, и тоску. Он молился, а когда уставал, то ходил по галерее и без цели открывал двери комнат. На ярусе Эл они не бывали заперты.
После того, как сумерки рассеялись, в дальнем от него конце галереи появилась Эл. Она брела погруженная в свои мысли, голова ее была опущена на грудь, руки
– Я ничтожество, - заключила она с безразличием.
И Браззавиль обнял ее, как обнимал Милинду.
– Но у меня нет другой, - ласково прошептал он.
– Все что осталось мне - это ты.
– У тебя есть сын, - проговорила она.
– Я обещала. Я найду.
Она вздохнула. Он ждал, что еще она скажет.
– Что же тут происходило, что бы она?… Сбежать - немыслимо. Я не сбежала, и она не опустилась бы до простого бегства. Что я такое, что бы ради меня покидать свой мир?
– Я не знаю. Я могу рассказать, что было до меня, как жили мои предшественники, но ни один из них не знал ее. Портрет древнее нашей династии, а она ушла и того раньше, - рассказал, что мог Браззавиль.
– А откуда взялась твоя династия?
– Старый род законников, мои предки разбирались в структуре миров, они сродни королям, что хранят земли и предания, святыни и историю.
– Короли?
– повторила она.
– Твой род выше королевского?! Прогони тебя владыка живьем, ты мог бы править?
– Да.
– Браззавиль засмеялся.
– Я гожусь в короли. Но едва ли им стану. После того как я показал тебе портрет, мне не покинуть больше пределов этого мира. Я видел владычицу. Ее культ силен в мирах. Еще одного приверженца он не потерпит. Я тут вечный пленник. Милинда еще не знает. Не стану говорить с ней теперь, что сможет, поймет сама. И пересказать я не смогу.
Голова Эл покоилась на его груди. Он потрепал ее светлые волосы и спросил:
– Я могу проводить тебя с твои покои?
– Мне безразлично, что со мной будет, где я окажусь. Мне мерещится она. Она. Я перестала быть собой. Я - пылинка, атом. Я - фантом, отброшенный ею в будущее.
Браззавиль решил расшевелить ее.
– Хороший фантом. Добротный. Живучий. Умный. Очень самостоятельный для фантома.
Эл не поняла ни его намеков, не оценила шутливый тон.
– Почему тут такие формы? Такие человеческие? И она такая?
– Сходство есть. С тобой, - не унимался Браззавиль, продолжая шутить.
– Я видела разных существ. Некоторые были совсем иными. И оказаться на равных с ними было невозможно.
– И они не считали тебя потенциальной?
– В том и казус, что считали. Я не понимала, что они усматривают во мне?
– Наследственность, - намекнул Браззавиль.
– Ты видела владычицу.
Она наотрез отказывалась сопоставить себя с героиней портрета. Эл протестовала, мотала головой.
– Тебе придется еще неоднократно переосмысливать себя. Много раз, - подбодрил ее Браззавиль.
– Этот случай лишь показывает, что ты не чувствуешь себя исключительной.