Пять попыток вспомнить правду
Шрифт:
— А что она сделала? — невинно уточнила я.
— Это не касается текущего дела. В любом случае никаких встреч с Болларом не будет, он слишком хитёр и подл, чтобы ему доверять. А наше положение слишком шатко. Мой отпуск скоро закончится, я обязан буду вернуться в часть. Никакие семейные неурядицы не послужат оправданием, если я этого не сделаю. Я, конечно, люблю брата, но становиться из-за него дезертиром не намерен. Если вы, нобларина Блайнер, не согласны на мои условия, сидите в имении и ждите, пока метка недееспособности не исчезнет сама. Или пока её не снимут. Честно
— Сама она не исчезнет, но потускнеет, как только выйдет положенный срок, — подсказал Хейлар. — После этого её можно будет снять. Делать это имеют право только официальные лица, любая попытка вмешаться самостоятельно считается уголовным преступлением… Так что я бы с удовольствием попробовал, всегда было интересно, как она работает.
Кеммер насмешливо посмотрел на целителя и фыркнул:
— Ячер, обычно с возрастом у людей прибавляется если не мозгов, то хотя бы опыта.
— А я счастливо избегаю подобной участи, чтобы не превратиться в такого зануду, как ты. И вообще, я планирую жить не очень долго, но очень интересно, — хмыкнул он и подмигнул мне. — Иначе какой во всём этом смысл?
Деверь вдруг насмешливо закатил глаза. За ужином он впервые столь ярко проявлял обычные человеческие эмоции и предстал в новом свете.
— Итак, нобларды, если вы закончили с трапезой, то предлагаю выдвигаться, — посмотрела я на собеседников. — Вещи для меня и Ирвена уже собраны, Нони приготовила корзину с продуктами. Можно ли будет их передать?
— Нет, продукты передавать запрещено, как и артефакты. Книги и одежду можно, но их тщательно досмотрят. Кормят в тюрьмах не то чтобы хорошо, но смерть от голода Ирву не грозит, — заверил Кеммер. — Ну что же, если вы готовы, нобларина Блайнер, то давайте отправляться.
— Зовите меня просто Гвен, — попросила я. — В конце концов, мы теперь родственники.
— Договорились. Тогда я для вас — Ким. И знаете, Гвен, я рад, что вы — не Боллар. Думаю, ни одна Боллар так бы не поступила.
Я могла бы поспорить с деверем, потому что знала сестёр, но делать этого не стала. Мне нужна поддержка Кеммера, а не бессмысленные выяснения, кто прав.
Мы выдвинулись в город. Я предвкушала встречу с мужем и возможность показать ему, что он может рассчитывать на мою поддержку в любых обстоятельствах.
А что касается суда, то мы ещё посмотрим, кто кого. У меня в рукаве имелось несколько козырей, которые Бреур ни за что не захочет увидеть разыгранными.
Тридцать шестой день эбреля. Поздний вечер
Увидев меня третий раз подряд за три дня, ноблард Имплияд даже не попытался сымитировать благодушие. Он недовольно поджал губы и скептически посмотрел на сопровождающих меня молодых мужчин, а потом выдавил:
— Ясной ночи, нобларды. Чем могу вам помочь?
Весь его вид при этом говорил… да что там говорил, прямо-таки кричал, что ничем помогать он не намерен. Однако, несмотря на глубочайшее раздражение, он всё же вёл себя цивилизованно и учтиво указал нам на кресла для посетителей. Мы сели, изобразив
Первым заговорил Кеммер. Сухо изложил легенду о том, что я случайно выпила зелье беспамятства, показал постановление о задержании Ирвена и нотариально заверенное распоряжение, что в случае смерти, болезни или других обстоятельств, мешающих мужу выполнять роль моего опекуна, таковым становится деверь.
Следующие несколько минут прошли в жарком споре о том, подходит ли арест под определение такого обстоятельства, и в итоге чиновник был вынужден признать, что подходит. Тогда ноблард Имплияд обратился к Ячеру:
— Первый раз слышу о том, чтобы разовый приём зелья беспамятства вызвал такой сильный психоз. Я прекрасно помню первую встречу с ноблариной Блайнер, она явно была не в себе. Я бы всё же не торопился и назначил дополнительное обследование.
— У меня есть одна теория, согласно которой зелье могло подействовать именно так, — лучезарно улыбнулся целитель, и сразу же стало понятно, что дальше последует очередная выходка в его стиле. — Вы же знаете, что зелье беспамятства воздействует на мозг, убивая его клетки. Так вот, если речь идёт о человеке с высоким интеллектом и… скажем так… большим количеством клеток, то влияние зелья не столь разрушительно. А, к примеру, для леонессы, у которой и мозгов-то всего десять унций, оно станет смертельным.
Вот ведь гад! Каких усилий стоило промолчать и не пнуть Ячера в ногу — не описать словами. Кеммер слегка поперхнулся, а ноблард Имплияд закашлялся, старательно избегая моего взгляда. Я безмятежно улыбалась, всеми силами изображая человека, у которого мозгов если не десять унций, то немногим больше.
Когда мерзкую метку с меня всё же сняли, я сдержанно поблагодарила чиновника и только уже в коридоре, оставив его кабинет вне пределов слышимости, прошипела:
— Может, мозгов у леонессы всего десять унций, но это не мешает ей догонять особо разговорчивых магов и откусывать им конечности.
— Ты сама хотела со мной дружить, дорогая, — хохотнул он в ответ. — И мои дружеские подшучивания — это цена, которую тебе отныне придётся платить, нобларина грозная леонесса.
— Непомерная, если кто-то интересуется моим мнением, — фыркнул Кеммер, впрочем, без какой-либо агрессии.
— Если кто-то твоим мнением заинтересуется, то всегда может выписать себе «Вестник Имперского Зануды» и в подробностях ознакомиться со всеми его пунктами и подпунктами. У меня отец и дед регулярно публикуют в нём свои интереснейшие нотации, так что я прекрасно знаю, о чём говорю. Уверен, что у тебя там своя колонка.
Я невольно улыбнулась. Кеммер лишь хмыкнул:
— Почему колонка? Первая полоса.
— Не льсти себе, — не согласился Ячер, открывая перед нами дверь на улицу. — Если бы ты присутствовал на нашем последнем семейном ужине, то убедился бы, что вся первая полоса целиком принадлежит деду. Он, кстати, поставил мне ультиматум: либо я женюсь до конца года, либо лишусь наследства.
— А ты?
— Продемонстрировал качества, которыми он мог бы гордиться — несгибаемую волю к свободе и неподкупность.