Пять попыток вспомнить правду
Шрифт:
Полуденники жили с верой, что ночью, под покровом темноты, в мире царит зло, поэтому практически никогда не выходили из своих домов от заката до рассвета. Полуночников они считали скверной, опасались и презирали, но терпели как вынужденную меру для защиты от драконов и порождений их тёмной магии.
Именно поэтому смешанная компания дознавателей показалась странной.
— Ирвен Гвеллайн Блайнер, вы арестованы за нападение на члена Синклита, — зычно проговорил полуденник.
— О чём он? — встревоженно спросила я, переводя глаза с одного мужчины на другого. —
Кеммер сделал шаг вперёд, впился злым взглядом в лицо брата и прорычал:
— Ирв, ты совсем идиот? Только умственно отсталый мог выкинуть такой фортель!
— Мне было всё равно, — насмешливо отозвался Ирвен.
— Пожалуйте ваши запястья, — пробасил полуденник, делая шаг к мужу.
В руках дознавателя были кандалы. Я уставилась на них в ужасе, всё ещё не понимая, что происходит. На какого члена Синклита мог напасть Ирвен? И когда?
— Ким, свяжись с правозащитником, пожалуйста. Я откажусь давать показания без моего адвоката, — муж повернулся ко мне и успокаивающе проговорил: — Не паникуй, Гвен.
Не паниковать?! Да я едва не лопалась от страха, непонимания и возмущения!
— В чём его обвиняют? — повернулась я к одному из магов.
Он неторопливо изучил взглядом мой наспех надетый, рваный свадебный наряд и висок с отметиной о недееспособности, а потом лениво ответил:
— Всю информацию вы сможете получить у правозащитника.
Ирвена там временем заковали в кандалы. У выхода стояла ошарашенная, бледная Нони, а Кеммер практически дымился от гнева. На меня он посмотрел с такой яростью, что почти обжёг взглядом холодных глаз. Его ненависть была осязаемой, но я не отступила и не стушевалась под её гнётом.
— Кеммер, что случилось?
Он рявкнул:
— Позже!
Пока Ирвена выводили из дома, меня трясло от шока. Мужа усадили в большой чёрный экипаж с крошечными окошками, забранными решётками, и тот тронулся, увозя Ирвена прочь. Кеммер не сказал мне ни слова. Зло печатая шаг, направился к воротам, ведущим в цокольный этаж дома, и несколько минут спустя выехал на подъездную дорожку за рулём другого экипажа — современного двухместного магомобиля. Его колёса бешено крутились, из-под них фонтаном брызгали мелкие камушки.
Когда мобиль умчался прочь, я повернулась к Нони и спросила:
— Вы знаете, что случилось?
— Не больше вашего… — пролепетала она.
— Пожалуйста, подайте экипаж с водителем, я поеду следом.
— Да, нобларина Блайнер, — кивнула она.
Я кинулась в свои старые покои — надеть приличное платье. Ехать в рваном подвенечном однозначно не стоило, реакция дознавателя на мой наряд была достаточно красноречива. Заодно я прихватила свидетельство о рождении, хотя не знала, чем оно может помочь.
Выбежав на крыльцо, увидела, что другой мобиль уже подан, а за рулём — взволнованный дворецкий. Стоило мне сесть в экипаж, как он тронулся, не дожидаясь команды. На этот раз дорога до центра города казалась ещё более долгой, чем вчера. Полчаса спустя мы нагнали чёрный мобиль Службы Правопорядка, и мне стало спокойнее. Наконец
Наверняка произошло какое-то недоразумение. Или Ирвена оклеветали. Возможно, виной тому Бреур?
Когда экипаж остановился, я выбралась на улицу. На город уже легла пелена по-летнему тёплого вечера. Сумерки сгустились, кафе на противоположной части площади ещё было закрыто, но ставни соседней лавки приглашающе распахнулись. Район полуночников постепенно пробуждался от дневной спячки.
Здание Службы Правопорядка смотрело на город узкими бойницами. Сквозь его толстые стены сочилась равнодушная мрачность, а оно само олицетворяло неотвратимость наказания. Я почувствовала себя преступницей, стоило лишь подойти к парадным дверям. Как ни странно, Кеммер так и не появился, поэтому в приёмную для посетителей я вошла одна.
Гвендолина никогда не имела проблем с законом, а её знания и кругозор были сильно ограничены работой и семейными делами. Она практически ничем не интересовалась и нигде не бывала, кроме дома и пригородной клиники, принадлежащей Болларам, так что полагаться на её память не стоило.
Кроме того, теперь, когда вернулись все воспоминания, у меня появилось странное отторжение как прошлого Гвендолины, так и Инны. Мне не просто не хотелось в него возвращаться, я ощущала его настолько чуждым, словно оно больше не имело ко мне никакого отношения. Будто я посмотрела два долгих, странных фильма, снятых от первого лица, и так как они оба закончились трагично, не хотела больше о них думать. Загадки разгаданы, тайн больше не осталось, и возникло желание двинуться дальше. Происходящее между нами с Ирвеном и его арест были во сто крат важнее, чем любые воспоминания, которые я теперь находила… доставляющими беспокойство.
Я привыкла быть Гвен, и мне наконец начала нравиться моя новая жизнь.
Кроме того, после эмоциональной лапшерезки, сквозь которую меня пропихнул Бреур, диссонанс между любовью к нему Гвендолины и моей личной неприязнью стал настолько сильным, что проще было вообще отказаться от её воспоминаний и не залезать в ту часть сознания, чем постараться примирить эти чувства между собой. С воспоминаниями Инны всё обстояло ещё сложнее. По сути, она потеряла жизнь и всех близких. Я могла либо окунуться в это горе, либо просто отодвинуть его куда-то очень далеко на задний план. И я выбрала второе.
Заходя в здание Службы Правопорядка, я очень чётко и остро осознала, что сегодняшний день разделил мою жизнь на «до и после», и именно сегодня я родилась по-настоящему, сбросив с себя старую кожу обеих прошлых жизней.
У меня была одна единственная ценность — Ирвен, и я собиралась бороться за него до конца.
Встав в очередь, дождалась приёма у секретаря и сказала:
— Я супруга Ирвена Блайнера, Гвендолина Блайнер. Я бы хотела увидеть своего мужа и ознакомиться с обвинениями, которые против него выдвинуты.