Пять поросят
Шрифт:
– То есть кто-то из них врал?.. Но разве у кого-то была причина желать мистеру Крейлу смерти? Извините меня, мсье Пуаро, но я считаю эту идею слишком мелодраматической.
– И все же я прошу вас хоть немного над этим подумать, – настаивал Пуаро.
Он смотрел на умное лицо Эдмундса, в его полные раздумья глаза. Эдмундс покачал головой.
– Мисс Гриер… – произнес он. – Слишком желчна и недоброжелательна! Мне казалось, что при многих вопросах она теряла самообладание. Но Крейл был ей нужен живым, с мертвым ей нечего было делать. Она, понятное дело, хотела видеть миссис Крейл на виселице. И это потому, что смерть лишила ее человека, которого она любила. То была тигрица, у которой вырвали добычу. Нет, мистера Крейла она хотела живого. Филипп Блейк был также против миссис Крейл. Он вонзал в нее нож при любом удобном случае. Но надо признать – он был по-своему честен. С мистером Крейлом они дружили. Его
– И меня, – сказал Эркюль Пуаро.
Он внимательно посмотрел на морщинистое лицо Альфреда Эдмундса. Сейчас оно было абсолютно равнодушным. Эркюль Пуаро не сомневался, что напал на верный след.
Глава 4
Старый адвокат
Мистер Калеб Джонатан жил в Эссексе. После учтивого обмена письмами Пуаро получил приглашение – почти королевское по форме и стилю – поужинать и остаться на ночь. Пожилой джентльмен был колоритной фигурой. После пресных блюд Джорджа Мейхью он подействовал на Пуаро словно стакан старого доброго портвейна.
Где-то около полуночи, смакуя выдержанный ароматный коньяк, мистер Джонатан разговорился. Он оценил дипломатичность Пуаро, который тактично удерживался от того, чтобы подгонять его, и теперь счел, что настало время обсудить тему семьи Крейл.
– Наша фирма обслуживала много поколений этой семьи. Я знал Эмиаса Крейла и его отца, Ричарда Крейла, помню даже Эноха Крейла – деда. Все предки Эмиаса – помещики, которые больше занимались лошадьми, чем человеческими созданиями. Прекрасно ездили верхом, любили женщин и не очень интересовались искусством и политикой. Они пренебрегали политикой. Только жена Ричарда Крейла была полна идей. В ней их было больше, чем здравого смысла. Она имела поэтические и музыкальные способности и неплохо играла на арфе. Немного болезненная, она все же казалась прекрасной, когда лежала на своей софе; была поклонницей Кингсли [1] , поэтому и назвала своего сына Эмиасом. Отец, правда, кривился – он считал это имя комичным, но смирился. Эмиас Крейл получил в полной мере двойную наследственность. От своей матери унаследовал артистический вкус, а от отца – силу, чувство собственника и безжалостный эгоизм. В семье Крейл все были эгоистами. Ни за что на свете ни один из них не допустил бы иной точки зрения, кроме собственной.
1
Кингсли Чарльз (1819–1875) – английский прозаик, представитель христианского социализма в Англии. Писал романы на социальные и исторические темы. Героя одного из наиболее известных его романов, «Эй, на Запад!», зовут Эмиас.
Постукивая пальцами по подлокотнику кресла, старый Джонатан пристально посмотрел на Пуаро.
– Вы меня поправьте, если я ошибаюсь, мсье Пуаро. Мне кажется, вас интересует психология действующих лиц, если можно так выразиться.
Пуаро ответил:
– Это именно то, что составляет для меня наибольший интерес во всех случаях, которые я расследовал.
– Понимаю. Так сказать, стремитесь войти в шкуру подозреваемого. Превосходно! Наша фирма обычно никогда не имела клиентов из преступного мира. Мы не были бы в состоянии вести дело миссис Крейл, даже если бы профессиональная этика и позволяла это. Зато фирма Мейхью была подходящей. Они наняли Деплича, доказав этим самым в некоторой степени отсутствие фантазии. Деплич был чрезвычайно дорогим и излишне драматичным! Им не хватило сообразительности разобраться в том, что Кэролайн Крейл никогда не будет играть роль в стиле Деплича. Кэролайн не была романтической героиней.
– А какой же она была, хотел бы я знать? – спросил Пуаро.
– То есть как она дошла до такого поступка? Это вопрос по существу. Я знал ее, видите ли, до замужества. Звали ее Кэролайн Спелдинг. Это было порывистое, несчастное создание. Мать ее осталась смолоду вдовой, и Кэролайн очень ее любила. Потом мать вторично вышла замуж,
– Кэролайн ревновала?
– Чрезвычайно! Тогда и произошел печальной памяти несчастный случай. Бедный ребенок, она впоследствии горько раскаивалась в содеянном. Но, как вы знаете, мсье Пуаро, такие вещи порой случаются, когда человек не способен сдержаться. С возрастом это проходит.
– Что же случилось? – спросил Пуаро.
– Кэролайн ударила свою маленькую сестру по голове пресс-папье. Девочка перестала видеть на один глаз, осталась изуродованной на всю жизнь. – Мистер Джонатан вздохнул, затем продолжал: – Представляете, какой эффект произвел бы на процессе вопрос об этом случае? – Он покачал головой. – Это создало бы впечатление, что Кэролайн имела импульсивный, не поддающийся контролю характер. Но это неправильно. Совсем неправильно!
Он помолчал и наконец решил рассказать обо всем, что знал:
– Кэролайн Спелдинг часто приезжала в Олдербери. Ричард Крейл хорошо к ней относился. Кэролайн была исполнена уважения к миссис Крейл и этим ей нравилась. Она подружилась с сестрой Эмиаса, Дианой Крейл. Филипп и Мередит Блейки – парни из соседнего поместья – часто приходили в Олдербери. Филипп всегда смахивал на маленького бессовестного бесенка, жадного к деньгам. Должен признаться, что этот мальчик мне всегда был неприятен. Но мне сказали, что он хороший рассказчик анекдотов и имеет репутацию преданного друга. Мередит был человеком, которого в мое время называли чудаком. Ему нравились растения и бабочки, нравилось наблюдать за птицами и зверями. Изучение природы, как это теперь называется. Что и говорить, то молодое поколение вызывало разочарование у родителей. Ни один из них не увлекался охотой, верховой ездой, рыбной ловлей. Мередит считал, что лучше наблюдать за животными, нежели стрелять в них. Филипп стремился жить в городе. Он взялся за свое ремесло – делать деньги. Диана вышла замуж за отставного офицера, демобилизованного после войны. А Эмиас – здоровый, красивый и мужественный – вырос и стал ни больше ни меньше – художником! Мне кажется, что Ричард Крейл умер от разочарования.
Между тем Эмиас женился на Кэролайн Спелдинг. Они постоянно ссорились, бранились, но все-таки это был брак по любви. Молодожены безумно любили друг друга. И это чувство сохранилось надолго, хотя Эмиас, как и все из его семьи, был законченным эгоистом. Он любил Кэролайн, она была ему дорога, но он с ней никогда не считался. Он делал только то, что ему хотелось. По-моему, он любил ее настолько, насколько мог. Ее место в его душе было вторым после искусства. Живопись стояла на первом плане. Я уверен, ни одной женщине не было дано потеснить искусство в его сердце. С ним случались приключения, которые служили ему стимулом, но он все бросал, когда надоедало. Эмиас не был сентиментальным или романтическим, но и не жил только чувствами. Единственная женщина, которая когда-либо что-то для него значила, – это его собственная жена. И она, зная об этом, многое ему прощала. Эмиас пускался в погоню за любовными приключениями, а потом возвращался к ней снова, с новой картиной, которая его оправдывала. Все это так бы и продолжалось, если бы не Эльза Гриер… – Мистер Джонатан покачал головой.
– А что с Эльзой Гриер? – спросил Пуаро.
Мистер Джонатан дал совершенно неожиданный ответ:
– Бедный ребенок! Бедный ребенок!
– Вы так считаете? Таковы ваши чувства по отношению к ней?
– Возможно, потому что я уже стар, но я, мсье Пуаро, нахожу в беззащитности молодости кое-что такое, что доводит меня до слез. Молодость так уязвима… Она жестока, но в то же время не уверена в себе, великодушна и одновременно требовательна.
Он поднялся, подошел к книжному шкафу, взял с полки книгу, полистал ее и громко прочел:
«Еще два слова. Если ты, Ромео,Решил на мне жениться не шутя,Дай завтра знать, когда и где венчанье.С утра к тебе придет мой человекУзнать на этот счет твое решенье.Я все добро сложу к твоим ногамИ за тобой последую повсюду». [2]Устами Джульетты говорят любовь и молодость. Безудержно откровенно, без так называемого девичьего целомудрия. Это – смелость, настойчивость, безжалостная сила молодости. Шекспир хорошо знал ее, эту молодость. Джульетта избрала Ромео, Дездемона жаждет Отелло. У молодых нет сомнений, нет страха, нет ложной гордости.
2
Шекспир В. Ромео и Джульетта, акт II.