Пять рассерженных мужей
Шрифт:
— Я мехмат заканчивал, — неохотно поведал Пупс. — Это Перестройка из меня бухгалтера сделала.
— Про «Аиста» слышал? — сразу перешёл к главному Архангельский.
— Конечно, — скромно признался Пупс. — И подписку о неразглашении давал, как и все вы.
— А теперь жопу подотри той подпиской, — посоветовал Даня. — Родина нас капиталистам сдала. Вон как Тамарка моя орудует, угнетает каждый день!
Тася его поддержал.
— Да, — сказал он. — Не время теперь принципами кичиться, теперь кумекать надо как из дерьма выплывать. Рассказывай,
Пупс пожал плечами и сообщил:
— У меня на «Аисте» тоже место было, — управляющие компьютеры. Это с моих машин сигнал на частотные генераторы Ивана шёл, а уж они задавали базовые и наложенные колебания лазеру Дани. За лучом этого лазера и присматривал Станислав, как он там, в атмосфере…
— Охренеть можно, мужики, — резюмировал Архангельский. — Выходит мы все сослуживцы?! Да как же мы там не встретились?
— Встретишься там, — усмехнулся Тася. — Запамятовал какие навороты были? У каждого блока охраны больше, чем обслуги. В сортир под конвоем ходили…
— Да, дела! — оживился Женька. — Я, мужики, об этом «Аисте» потом много думал. Понял я почему накладка произошла. Нужно было не только голову шлемом моим защищать, но и всю кожу. А одежда защитная должна быть оранжевого цвета. Тогда бы…
Что тут началось. Наши умнющие мужья заговорили разом, а Архангельский даже прутиком вооружился и на земле начал схемы какие то рисовать.
Я прониклась гордостью и подумала: «Дай волю нашим многоуважаемым мужьям, так они создали бы такое оружие, что и врагов бы у нас не осталось, одни, ёлки-палки, вокруг друзья. Совсем как у Америки. Даже чукчи дружить с Америкой хочут. Все хочут! Вот и с нами захотели бы все дружить.»
Не знаю, куда научно-производственное совещание завело бы наших мужей, может и в самом деле прямо на полянке страшное оружие придумали бы, когда бы не опомнился Пупс.
— Ладно, все выяснили, — сказал он, — а дальше-то что делать? Решать надо, пока братва не приехала.
— Как что делать? — возмутился Евгений и сразу посмотрел на Архангельского: — Ты что, Ваня, Родиной торговать надумал?
— И в мыслях не было, — отмахнулся тот. — Но с «бабками» надо что-то делать.
— Дёргать надо пока при памяти, — посоветовал Даня, — а что до Родины, то воля её, пускай поступает с нами как знает, у капиталистов Родины нет, а нам есть что терять. Вы за кордоном жить можете?
Тут Карлуша, молчавший доселе, не выдержал и поделился опытом:
— Плохо там, за кордоном.
Все призадумались, но тут же хором заговорили и очень быстро пришли к единодушному мнению: приличному человеку за рубежами Родины делать нечего.
Следом пошли варианты: чемодан с баксами тоже должен Родине послужить! И вернуть чемодан врагу, окатив его презрением!
«Эх, как им не хватает моего совета!» — подумала я и, охваченная патриотизмом, с брезгливостью отвернулась от Мишеля.
Глава 44
События так стремительно развивались, что мне и в самом деле было не до Мишеля. Признаться, сто раз пожалела я, что взяла его с собой
Пока я решала свои проблемы, наши многоуважаемые мужья решали свои: дружно гадали как с бабками поступить — вернуть и гордо отказаться или просто скрыться с чемоданчиком, не объясняя ничего.
Мой Женька и Архангельский склонялись к мысли, что неплохо бы с «бабками» скрыться, а вот Даня, Пупс и Тася сильно возражали. Все трое сомневались, что и своих жён уговорят скрыться.
Точнее, лишь Пупс и Тася сомневались — Даня точно знал, что никак он не сможет вредную Тамарку подбить бросить свою любимую компанию, да ещё из-за какого-то жалкого миллиона долларов.
И здесь я была с ним согласна. Свою компанию Тамарка ценит гораздо выше, и не пустится с Даней в бега. А без Тамарки Даню бега не интересуют. С нежностью я узнала, как высоконравственны наши мужья. Ещё нравственней и выше, чем я всегда о них думала. Никто! Ни один не собирался, разбогатев, «лимон» заныкать. Напротив, каждый стремился скорей этой радостью со своей женой поделиться.
Правда, насчёт Женьки был полный туман, поскольку не уточнил он с какой именно женой: со мной или с Юлькой. Но все равно приятно слышать, что наши мужья так непорочны и чисты. Честное слово, тайком от Мишеля я прослезилась.
А мужья после горячих споров окончательно решили, что не стоит братву с коллегой дожидаться.
— Все, мужики! — вскакивая, закричал Женька. — Хватит базарить! Мотать пора!
И в этот самый момент раздался звук приближающейся машины. Мужья застыли в растерянности, а Архангельский схватился за голову:
— Едрена вошь! Это же господин Папикакис!
— Папикакис?!! — хором завопили мужья.
И немая сцена.
Первым пришёл в себя Архангельский.
— Так! — скомандовал он. — Жека, хватай чемодан и тащи в свою тачку! Садимся мужики и как ни в чем не бывало пьём пиво и жрём шашлыки.
— А я? — запаниковал Карл.
— И ты, — успокоил его Архангельский. — Садишься с нами. Только помалкивай, не проболтайся, что ты киллер международного класса, а я твой клиент. Делай вид, что мы все одной компании.
Женька схватил чемодан и спрятал его в багажник «Тойоты». Вскоре джип «Лексус» выкатился на полянку. Из него вышел не высокий, но очень ладно скроенный мужчина, одетый с подчёркнутой респектабельностью. В руках он нёс чемоданчик.
— Приветствую всех, — совсем не с греческим акцентом воскликнул Папикакис, после чего я с точность заключила, что он американец.
Наши многоуважаемые мужья бросили делать вид, что заняты шашлыками и пивом, и восторженно раскрыли ему свои объятия.
— Господин Папикакис! — радостно загудел Архангельский. — Как вы вовремя!