Пять секунд будущего. Морпех Рейха
Шрифт:
— Верно. Но мы не знаем, как далеко зашли извращенные эксперименты Райнеров и какие еще гнусные тайны наших врагов в их руках. Кроме того, мы не знаем пока, кто вы такой. Сами понимаете.
— Понимаю, — вздохнул я. — Ах да, забыл сказать… Райнеры знают, что в инциденте замешаны вы, и догадаются, что я скрываюсь у вас.
— Почему вы так считаете?
— В телефонном разговоре прозвучало слово «пронюхали», после чего меня решили незамедлительно убрать и переписать данные на удаленный съемный носитель.
— И переписали?
— Нет, я отменил операцию и стер то, что было
— Не повезло с выбором жертвы, — негромко засмеялся Рутгер. — Впрочем, сюда Райнеры точно не проникнут. Даю гарантию. А теперь пусть Кеплер снимет отпечатки пальцев.
Меня устроили в отдельной комнате в блоке для проживания военного персонала, то есть по соседству с охранной поместья. Комната — не особые хоромы, но и не тесная, на стене — плоский телевизор, кондиционер, кровать, кресло, стол, два стула и компактный санузел. Окно выходит в сад, стекло без решеток — но пуленепробиваемое и с сигнализацией. На двери — замок, который запирается изнутри, а не снаружи, так что у меня остается хотя бы иллюзия ограниченной свободы.
Режим, ясное дело, строгий: выйти отсюда я могу только в холл, хотя и этого не рекомендуется без необходимости. В холле, ясное дело, специально из-за меня поставлены два охранника, верней, посажены на мягкий диван.
Поесть мне принесут, при необходимости вызовут медиков или отведут меня к ним — а больше вроде как мне и незачем покидать комнату, если у меня нет никаких недобрых намерений.
Я уселся в кресло, закрыл глаза и задумался. Кто я такой? Почему Брунгильда обнаружила у меня баварский акцент, если немецкий не мой родной язык? Почему я помню детали, которые явно не имели места быть, вроде самоубийства Гитлера и поражения нацистов?
Правда, долго думать мне не дали: вскоре раздался стук в дверь.
— Войдите, — отозвался я.
Дверь открылась, и служанка в форменном наряде вкатила столик на колесиках.
— Ваш ужин, майн герр.
— Спасибо, — сказал я, — оставьте на столе, пожалуйста.
Служанка — упитанная, румяная и толстощекая. Обычная такая девица лет двадцати пяти. Позади нее в коридоре я заметил охранника, который в комнату не вошел, но внимательно следил за моими действиями, так что я решил его не напрягать и остался в кресле, пока служанка не переставила накрытые крышками тарелки и столовые приборы на стол и не ушла.
Затем я пересел за стол и принялся за еду. Суп «айнтопф» с говядиной, жареный картофель с крупным шницелем, салат, ломоть вишневого пирога и ананасовый сок — неплохое меню, готовка безукоризненная.
«Айнтопф» пошел быстро, а затем я «снизил обороты» и принялся одновременно с работой челюстей прокручивать в голове все те странности, которые случились со мной за последние часы.
Первое — «Хассельхофф Хаус». Я не мог знать, что фраза про «Дом Хассельхофф» откроет магнитные замки, как не знал о самом Доме.
Второе — угадывание паролей и открывание кодовых замков. Я просто опускал пальцы на клавиатуру или тыкал в кнопки — и вуаля. Если я и знал эти коды ранее…
По спине пополз холодок: а ведь если я действительно
Третье… Я закрыл глаза и постарался максимально воспроизвести в памяти события. Вот тощий тип указывает на меня пальцем, и я успеваю броситься в сторону за миг до того, как он пальнул из пальца молнией. Но откуда я знал, что нужно бояться пальца?!!
Дальше — интересней. Я выхожу в коридор, отшатываюсь — и мимо свистит дротик. Я не слышал хлопка и не видел Брунгильду, ведь она была невидимой. Получается, я увернулся от выстрела еще до того, как узнал, что в меня стреляют! Наконец, при выстреле с такой дистанции, пусть это даже не пуля, а относительно медленный дротик, время полета настолько мало, что человек не может увернуться, особенно такой избитый, как я. Получается — я начал уклонение до собственно выстрела.
Ну и как все это возможно?!
Я меланхолично дожевал шницель, разобрался с пирогом, допил сок, поднялся и вышел в холл, где в меня сразу же уперлись взгляды охранников.
— Прошу прощения, монетки не найдется? — спросил я.
— Монетки? — переспросил один.
— Ага. Монетка. Ну, «орел-решка».
Он сунул руку в карман, достал монету и бросил мне, я поймал ее на лету.
— Спасибо. Кстати… Вы знаете что-то о Доме Хассельхофф?
— Само собой.
— Что или кто это?
— Промышленники, — ответил второй охранник. — Крупнейший производитель полицейского оборудования во всем Рейхе. Бронежилеты, каски, щиты, дубинки, спецсредства и тому подобное, кое-какое вооружение для полицейских нужд тоже. Вот это, — похлопал он по «ружью», лежащему у него на коленях, — тоже сделано ими.
— Понятно. Спасибо.
Я вернулся в комнату, сел в кресло и повертел монету в руках. Пять пфеннигов, год выпуска тысяча девятьсот восьмидесятый, выглядит довольно новым.
Итак, одна неясность обрела объяснение: Хассельхоффы изготовляют в том числе и магнитные фиксаторы. При этом они подстраховались и вставили в свою продукцию лазейку для самих себя, чтобы наручниками или оковами, сделанными ими, нельзя было заковать их самих. Умно. А сам я, видимо, имел отношение к этому Дому, раз подсознательно знал кодовую фразу.
Подбрасываю пятак и ловлю. Решка? Разжимаю кулак — да, решка.
Я подбросил монету, наверное, раз двести — и ни разу не ошибся. Как это объяснить, черт возьми? Каждый раз, когда монетка только начинала свой путь вверх, я уже знал, как она упадет. Это что, получается, я могу предсказывать будущее?
Вместе с тем, я почему-то не предсказал тот жуткий удар невидимым грузовиком, который нанес мне тощий, уперев растопыренную ладонь мне в грудь. Я не смог предсказать неожиданную атаку Брунгильды после того, как ударил ее отверткой: только оглянувшись, я увидел, что она уже на ногах и несется на меня. Да и ногой в голову от нее я тоже отхватил… Странно это как-то.