Пять семей. Взлет, падение и возрождение самых могущественных мафиозных империй Америки

Рааб Селвин

Хотя первый случай проникновения мафии в страну произошел в Новом Орлеане, массы сицилийских и итальянских иммигрантов тяготели именно к северо-восточным городам, таким как Нью-Йорк. Кроме того, в начале 1900-х годов туда стекались подражатели мафиози и другие хищники. Эти бандиты охотились на своих соотечественников, которые адаптировались к другому языку и другим обычаям и с недоверием относились к американским правоохранительным органам.

На ранних этапах итальянской иммиграции полиция Нью-Йорка и других крупных восточных городов часто путала мафию с отдельными лицами и бандами, действовавшими под названием «Черная рука» (La Mano Nero). Черная рука», не имевшая прямого отношения к мафии, обозначала грубую

технику случайного вымогательства, используемую отдельными лицами и небольшими бандами. Это не было организацией. Вымогатели доставляли письма, в основном бизнесменам и владельцам магазинов в итальянских кварталах, предупреждая их о тяжелых увечьях или смерти, если они не заплатят взятку за свою безопасность. Для усиления устрашения на каждом письме был напечатан пугающий символ — изображение черной руки, окаймленной ножом и черепом.

Столкнувшись с ростом преступности и убийств в итальянских кварталах, нью-йоркский полицейский департамент в 1883 году принял на службу своего первого офицера, говорящего по-итальянски, Джузеппе «Джо» Петросино. Уроженец южной Италии, Петросино иммигрировал в Нью-Йорк вместе с родителями в возрасте тринадцати лет и, прежде чем стать полицейским, работал чистильщиком обуви и подметальщиком улиц. Упорный, крепкого телосложения, Петросино был ростом всего пять футов три дюйма, и чиновникам пришлось отказаться от минимального требования департамента к росту, чтобы принять его на службу.

В отличие от неэффективных англоговорящих офицеров и детективов, которые не могли найти улики, не говоря уже о раскрытии преступлений, в итальянских и сицилийских участках, трудолюбивый, знающий улицы Петросино доказал свою состоятельность в поимке опасных подозреваемых. В 1895 году Теодор Рузвельт, бывший в то время высшим гражданским полицейским чиновником города, повысил Петросино до детектива. Мастер маскировки, владеющий несколькими итальянскими и сицилийскими диалектами, Петросино приговорил к тюремному заключению более пятисот преступников. За свои подвиги он получил звание лейтенанта, и всякий раз, когда происходило серьезное преступление с участием сицилийцев или итальянцев, командиры кричали: «Пошлите за Даго».

Как и многие амбициозные полицейские на опасных должностях, Петросино рассчитывал на хорошие отзывы в прессе для продвижения своей карьеры и сообщал газетным репортерам о готовящихся арестах по громким делам. В частности, он помог знаменитому тенору Энрико Карузо, когда тот получил требование «Черной руки» о выплате 5 000 долларов — огромной суммы на рубеже двадцатого века. Карузо намеревался заплатить, пока Петросино не убедил его, что он откроет себя для все более крупных вымогательств. Детектив расставил ловушку и лично задержал человека, пришедшего за откупными Карузо.

Петросино пытался просветить полицейское начальство о том, почему итальянские преступники находят Нью-Йорк и другие крупные города такими заманчивыми мишенями. «Здесь практически нет полицейского надзора, — сообщал он в своем меморандуме. — Здесь легко купить оружие и динамит. Здесь нет наказания за использование вымышленного имени. Здесь легко скрыться, благодаря нашей огромной территории и переполненным городам».

К 1909 году к советам Петросино прислушались, и он возглавил подразделение из двадцати пяти человек, Итальянский отряд, когда комиссар полиции Теодор Бингхэм отправил его с секретным заданием в Италию и Сицилию. Новый американский закон позволял депортировать любого иностранца, осужденного за преступление в другой стране и прожившего в США менее трех лет. Имея на руках длинный список известных злодеев, Петросино должен был найти доказательства их преступных проступков в Италии и вернуться с доказательствами, чтобы выдворить их из Америки.

К несчастью, пока Петросино находился за границей, жаждущий публичности Бингхэм раскрыл суть его

задания одной из нью-йоркских газет, и мафия на Сицилии узнала о прибытии детектива туда. Сицилийские мафиози, видимо, встревоженные тем, что Петросино копает на их заднем дворе, и решившие послать сигнал устрашения другим потенциальным американским следователям, настигли детектива в Палермо в первый же день его пребывания в городе. Он был застрелен при свете дня на многолюдной площади Марины, стоя у статуи Гарибальди. Профессиональные убийцы с близкого расстояния дважды выстрелили ему в затылок и один раз в лицо.

Вито Кашио Ферро, падрино мафии, заявил впоследствии, что именно он ответственен за убийство. Дон Вито недолго жил в Нью-Йорке и, видимо, был возмущен тем, что Петросино усердно расследовал дела сицилийских преступников.

На похоронах Петросино в Нью-Йорке 250 000 человек выстроились на улицах, чтобы отдать скорбную дань уважения проходящему мимо кортежу. В честь павшего героя город выделил небольшой сквер в нижнем Манхэттене под названием «Площадь лейтенанта Джозефа Петросино». Сегодня эта голая бетонная плита без скамейки служит разделителем дорог и островком безопасности для пешеходов в районе Маленькой Италии, в одном квартале от старого полицейского управления, где Петросино получил свой роковой последний приказ от комиссара Бингхэма.

Петросино стал единственным офицером нью-йоркской полиции, убитым во время заграничной командировки. Его убийцы так и не были пойманы. Спустя десятилетия, ближе к концу двадцатого века, нью-йоркские мафиозные семьи все так же прочно стояли на своих местах и вели себя так же вызывающе, как их предшественники ранее на Сицилии. По иронии судьбы, через дорогу от площади Петросино в 1980-х годах открылся ресторан La Donna Rosa. Его владельцем был Альфонс Д'Арко, в то время высокопоставленный мафиози. Ресторан, расположенный в непосредственной близости от мемориальной доски в память о крестовом походе лейтенанта Петросино против мафии, использовался Д'Арко в качестве безопасного места встреч преступной семьи Луккезе для разработки планов убийств и других преступлений.

4. Кастелламмарская война

В первые два десятилетия XX века преступники из числа итальянских иммигрантов в Нью-Йорке представляли собой либо недисциплинированные уличные банды, либо отдельных хищников. К 1920 году в Нью-Йорке проживало около миллиона итальянских иммигрантов, преимущественно из Сицилии и Южной Италии. Составляя около 15% населения города, они были теснимы в трех районах: Маленькая Италия и Восточный Гарлем на Манхэттене и Уильямсбург в Бруклине. Как и другие этнические преступные группировки, новоприбывшие мафиози и другие итальянские гангстеры в основном ограничивались тем, что убивали своих соотечественников. Ирландские хулиганы вели аналогичную деятельность в Вест-Сайде Манхэттена, а еврейские бандиты орудовали в Нижнем Ист-Сайде.

Политическое и социальное землетрясение — сухое законное право — произвело революцию в американской преступности для этих мелких итальянских, еврейских и ирландских преступников. В сочетании с другим потрясением — триумфом фашизма в Италии — эти два события значительно изменят роль мафии в Америке и превратят ее в главную преступную организацию страны.

В январе 1920 года вступила в силу Восемнадцатая поправка к Конституции, согласно которой производство и продажа всех алкогольных напитков стали федеральным преступлением. Историк Стивен Фокс назвал этот закон «этническим экспериментом по социальному контролю», попыткой сохранить англосаксонский характер нации от наплыва чужих культур. Сторонники запрета характеризовали его как крестовый поход, призванный защитить предполагаемые здоровые пасторальные ценности сельской Америки от упаднических больших городов и их огромного инородного населения.