Пять волшебных кристаллов
Шрифт:
Но ненависть не сдавала позиций. Эрек устал быть пешкой в жестокой игре мойр. Его против воли волокли по шахматной доске, желая сделать королем. А что потом? Уничтожить себя скипетром? Править жалким подлым сбродом, способным думать только о себе? К чему все это? Какая ему от этого польза? Эрек заметил короля Питера и захотел швырнуть красный авен ему в лицо. Этот человек ему всю жизнь испортил! Прикрывается какими-то «ошибками»! Столько лет бездельничал и хочет, чтобы Эрек сделал все за него? Не
Ненависть побеждала. Лишь красота Субстанции не давала драконьим глазам спрятаться. Любовь снова полилась из них. Эрек ощущал борьбу двух чувств в своем сердце. Любовь и ненависть тянули его в разные стороны. Он старался следовать за любовью, но ненависть обуревала его снова и снова.
Любовь. Это слово эхом отдавалось где-то глубоко внутри. Сотни раз оно казалось пустым обещанием, но теперь зазвучало по-настоящему. Эрек не знал, сколько времени пытается превозмочь ненависть в своем сердце. Стоило ему поднести авен к сосуду, и она разгоралась с новой силой.
Любовь. Эрек думал о Джун, Бетани, драконах. Наконец в порыве отчаянной надежды он обратил любовь внутрь себя. Полюбил свою ненависть и себя за способность ее испытывать. Полюбил свой гнев и принял его. Принял все свои недостатки, на которые указала ненависть. Полюбил свою глупость, свои страдания, потому что они были настоящими, были частью его самого.
Любовь окружала ненависть, обволакивала ее со всех сторон. Эрек поднес авен к Турху Труйту, и на этот раз все получилось. Луч красного света вырвался из хвоста хрустального вепря, осветив деревья алым сполохом. Авен рассыпался снопом искр.
И Эрек понял, что значит слово «мир».
Глава двадцать седьмая
Послание Эреку
Отшельник хохотал, а на лице короля Питера играла широкая улыбка.
— Ты справился! — воскликнул Отшельник, и оба разразились восторженными криками.
Эрек рассмеялся вместе с ними и смеялся так долго, что разболелся живот.
— Но я еще не закончил, — сказал он.
Король с восхищением оглядывался вокруг.
— Как здесь красиво!
Небо над головой было глубокого серого цвета, совсем как глаза королевы Гестии. Жаворонки исполняли в нем прекрасный танец — ни один хореограф не смог бы создать ничего более совершенного. Вереск колыхался на ветру в одном ритме с прибоем, музыкой Субстанции и биением сердца Эрека.
Ненависть покинула его — вся до капли. Эрек очень устал, но в его душе была абсолютная любовь и понимание. Он ощущал глубокую привязанность к отцу, к Отшельнику, ко всей вселенной.
Он знал, что запечатать последний авен будет просто.
— Сейчас
Действовать следовало очень быстро. Как только Эрек выудил из рюкзака блестящий черный додекаэдр с вырезанными на гранях символами, земля разошлась у него под ногами. С гор покатились огромные камни, утес посыпался дождем щебня. Эрек быстро водил авеном вокруг сосуда. Вспыхнула искра, и белый луч вырвался из хрустального копытца. Авен Созидания растворился в луче, и гул трясущейся земли стих. Камнепад прекратился.
Глубоко в яме Эрек надел на шею цепочку с хрустальным вепрем. Из сосуда в разные стороны били пять лучей белый, красный, голубой, желтый и зеленый. Сверху сквозь щель в расступившейся земле проникал слабый дневной свет.
Там, куда попадал белый луч, пробивались молодые зеленые ростки. Эрек подумал, что авен Созидания — самый чудесный из всех. Можно было провести годы, наблюдая за тем, что он способен сотворить. Но теперь следовало выбираться из ямы король Питер и Отшельник наверняка начали волноваться.
Эрек легко вскарабкался по стене ямы. Он точно знал, куда поставить ногу и за что уцепиться. Это было похоже на одну длинную смутную мысль, только превращаться в дракона не приходилось. Король и Отшельник были вне себя от счастья. Эрек обвел взглядом остров и поразился его красоте, хотя повсюду валялись обломки скал и вывороченные из земли валуны.
— Молодец! — Король Питер похлопал сына по спине и с любопытством посмотрел на золотой медальон. — Странно… Амулет не изменился.
— Это потому, что я еще не закончил испытание, — пояснил Эрек.
— Разве? Но ты же сделал все, что назначили мойры… И по-моему, справился блестяще.
— Он еще должен принять решение, — произнес Отшельник.
Эрек знал это, но пока не был уверен в своем выборе. Он понимал, какое решение ему предстоит принять.
Он мог бросить Турха Труйта в глубокую яму, чтобы волшебный вепрь проник в самое сердце Земли и стабилизировал Субстанцию.
А мог оставить его себе.
Эрек сидел на каменистом берегу и смотрел на море. Отсюда он видел все, что происходит в лесах Авалона, видел кальмаров на дне океана. Он должен был совершить самый тяжелый выбор — решить, какой будет его жизнь.
Конечно, ему были ясны последствия, какое бы решение он ни принял. Если Эрек закопает хрустального вепря, то снова станет прежним собой: немного упрямым, иногда неловким, но в целом хорошим. Он забудет все, что узнал сейчас. Его жизнь будет куда проще — в ней будет меньше смысла и красоты. Он не сможет любоваться совершенством каждой волны, набегающей на берег, потому что не увидит этого совершенства.