Пятая авеню, дом один

Бушнелл Кэндес

Но где там понять происходящее Лоле, если сама Битель с трудом его понимала?

Битель достала остаток крема кончиком наманикюренного ногтя. Когда начались неприятности? Полгода назад? Она всегда знала, что Симу в его компании несладко. Сам он никогда в этом не признавался, потому что был склонен держать свои мысли при себе, и она, чувствуя, что не все идет гладко, старалась все же гнать такие мысли, убеждала себя, что благодаря мобильной системе предупреждения, изобретенной Симом, они непременно разбогатеют. Но однажды, три месяца назад, Сим неожиданно рано вернулся с работы домой. «Тебе нехорошо?» – задала она ему вопрос. Он ответил, что уволился, потому что у него есть гордость и всякому терпению наступает предел. «Ты о чем?» – спросила она. «О неуважении!» В конце концов ей удалось из него вытянуть, в чем дело. Причиной ухода Сима стало то, что босс присвоил его изобретение себе. Босс

заявил, что патент принадлежит компании и что Сим не получит ни цента. Битель и Сим наняли адвоката по патентному праву из Атланты, которого им порекомендовали, но от него не было никакого толку. Битель прозвала про себя адвоката «масляным типом», и не только потому, что его кожа лоснилась на фоне синего костюма в полоску и красного галстука, но и из-за необходимости постоянной «смазки»: часовая встреча с ним обошлась им в семьсот долларов. Потом адвокат вроде бы приступил к изучению дела. «Доказательства, что Сим разработал это сам, отсутствуют», – объявил он по телефону. «Тем не менее это его изобретение, – возразила Битель. – Я видела, как он над ним работал». «Как?» – «На компьютере». – «Боюсь, этого мало для доказательства, миссис Фэбрикан. Можете судиться, если хотите, но чтобы довести дело до суда, вам понадобятся сотни тысяч долларов. А в результате вы скорее всего все равно проиграете». Битель бросила трубку. У нее возникло ощущение, что Сим с самого начала ее обманывал, что эта система предупреждения не была его личным изобретением, что он работал над ней вместе с другими людьми. Но зачем было ей лгать? Наверное, чтобы сделать ей приятное, догадалась она, чтобы вырасти в ее глазах. При ее энергичности он мог чувствовать себя слабаком, вот и врал для улучшения своего имиджа. Ему хорошо платили, целых триста пятьдесят тысяч в год, но уже через неделю после его увольнения она убедилась, что его зарплата – одна видимость. Они жили от получки до получки, трижды перезаложили дом, причем последнюю закладную пришлось изъять полгода назад, чтобы помочь Лоле перебраться в Нью-Йорк. Они накопили больше миллиона, можно было бы продать дом и спокойно жить на вырученное, но тут некстати рухнул рынок. В прошлом году дом стоил миллион двести тысяч, а теперь всего семьсот тысяч долларов. «Так что, – объявил банкир сидевшим перед ним и дрожавшим от страха Битель и Симу, – у вас на самом деле триста тридцать три тысячи долларов. Еще сорок два цента, если быть точным».

«Триста тридцать три тысячи долларов. И сорок два цента», – вертелось у нее в голове. Она так часто это повторяла, что перестала реагировать на сумму. Сумма превратилась в цифру, не связанную с реальной жизнью.

«Нью-Йорк!» – подумала Битель и вздрогнула. Если бы не обстоятельства, то как хорошо она могла бы сейчас жить, не боясь нужды! Счастливица Лола приехала в Нью-Йорк с деньгами, не то что в свое время Битель, которой пришлось сразу же устроиться медсестрой в больницу «Коламбия», всего на двенадцать тысяч долларов в год. Тогда она жила в обветшалой квартире с двумя спальнями вместе с тремя девушками и наслаждалась жизнью. Только продолжалось это недолго. Уже через три счастливых месяца она познакомилась с Симом в старом Дворце конгрессов на Коламбус-Серкл, там, где теперь вырос величественный небоскреб с офисами и торговый центр. Тогда никакого великолепия не было в помине, тянулись бесчисленные лотки, на которых торговали всякой всячиной, от шарикоподшипников для сердечных клапанов до лечебных магнитов универсального действия. Такие уж это были времена, технология еще недалеко ушла от колдовства и черной магии. Там-то, среди титановых клапанов и противораковых магнитов, она и встретила Сима.

Он спросил ее, где выход, и она оглянуться не успела, как они уже вместе шли пить кофе. Где день, там и вечер, а значит, бар в отеле «Эмпайр», где он остановился. Оба были бесстыдно молоды, полны карьерных надежд, их завораживал Нью-Йорк, которым они любовались на Линкольн-сквер за коктейлями «Текила Санрайз». Была весна, бил фонтан, извергая разноцветные потоки воды.

Далее последовал секс – такой, как это обычно бывало в далеком 1984 году, когда люди были еще не так искушены. У нее была большая, тяжелая грудь, такие груди почти сразу обвисают, им дарован всего один сезон спелости, способной завлекать мужчин. Вот она и завлекла Сима.

Он был тогда сексуальным мужчиной. Во всяком случае, так ей показалось при ее неопытности. Одно то, что Сим проявил к ней интерес, вскружило ей голову. Впервые она жила тайной, неизведанной, запретной жизнью. Наутро она проснулась свободной и современной, новых встреч с Симом она не ждала. Днем он улетал к себе в Атланту. Но вместо этого он стал ее преследовать, осыпать цветами, названивать, даже слал открытки. Она их не выкидывала,

но к тому времени она уже познакомилась с другим мужчиной, влюбилась и игнорировала мольбы Сима.

Влюбилась она во врача. Несколько недель она все делала для того, чтобы поддержать в нем интерес к ней. Позорилась, играя в теннис. Убиралась у него на кухне. Заявлялась к нему на работу с сандвичами. Ей удалось полтора месяца продержаться на стадии поцелуев и сдаться только по истечении этого срока. На следующее утро он ей сказал, что помолвлен с другой женщиной.

Битель была совершенно сбита с толку, а потом, когда он перестал отвечать на ее звонки, почувствовала себя опустошенной.

Спустя неделю гинеколог сообщил, что она беременна. Она бы и сама догадалась, но спутала тошноту с головокружением, обычным при влюбленности. Сначала она думала, что ребенок от врача, и придумывала, как она ему об этом скажет и как он поймет, что ему нужна только она, и женится на ней. Только надо будет поторопиться, чтобы никто не заподозрил. Но когда анализы были готовы, гинеколог уточнил, что она на третьем месяце беременности. Битель занялась обратным отсчетом, чувствуя, как вся ее жизнь словно пятится назад. Отцом ребенка оказался Сим. Гинеколог отговорил ее от аборта, объяснив, что надо было думать раньше.

Битель поплакала, а потом позвонила Симу и объявила, что беременна. Он пришел в экстаз, прилетел на уик-энд в Нью-Йорк, снял номер в отеле «Карлайл» (уже тогда начав тратить деньги, которых не имел), устраивал романтические ужины в шикарных ресторанах, подарил ей кольцо от Tiffany с бриллиантом в полкарата, клянясь, что она заслуживает только самого лучшего. Через два месяца они заключили брак у мирового судьи в Гранд-Рапидс, где жили его родители. После церемонии они поужинали в загородном клубе. Вскоре родилась Лола, и Битель поняла, что все происходило не зря.

Как она любила Лолу! Чувства к врачу у Битель прошли, но порой при виде красавицы и умницы Лолы у нее появлялось странное ощущение. Крохотная ее частичка продолжала верить и надеяться, что произошла ошибка, что Лола – дочь знаменитого онколога Леонарда Пирса.

Битель встала из-за туалетного столика и, войдя в спальню, застыла перед эркерным окном, выходившим на лужайку для гольфа. Что теперь будет с ней и с Лолой? В прошлом ей случалось размышлять о том, как бы она поступила, если бы с Симом произошло несчастье. Когда он запаздывал, возвращаясь на машине из Флориды после ежегодного паломничества в гости к матери, ее посещала мысль, что он может погибнуть в автокатастрофе с участием огромной фуры. Она представляла себя вдовой в трауре в Виндзор-Пайнс: черное платье, черная шляпка-таблетка с вуалью, хотя никто уже не надевал ни шляпок, ни вуалей, на поминальной службе в церкви невнятной конгрегации, в которую ходила вся округа. Замуж она больше не выйдет. Но чувство утраты не мешало ей фантазировать: она продаст дом и будет вольна поступить со своей жизнью так, как ей самой вздумается. Возьмет и переедет в Италию, как та молодая писательница, автор книги «Под солнцем Тосканы»!

Но это только в том случае, если за дом можно будет что-то выручить. Банкротство ставило на всех мечтах крест, и порой ее посещали ужасные мысли: не было бы ей лучше без Сима? Почему бы не уйти от него, не переехать к Лоле в Нью-Йорк, в ее милую квартирку на Одиннадцатой улице?

Но на это не хватило бы денег. Эту квартирку они тоже не могли уже себе позволить, придется как-то объяснить это Лоле.

Битель вздрогнула, поняв, что Лола стоит рядом.

– Я тут думала, мама... – начала дочь, аккуратно садясь на край кровати. Беглая инспекция показала, что дела обстоят хуже, чем она предполагала: в холодильнике сыр из супермаркета вместо деликатесного, беспроводной Интернет отключен за неуплату, из всех кабельных телеканалов осталось только несколько базовых. – Мне не обязательно вкалывать на Филиппа. Я бы предпочла устроиться на настоящую работу. Может быть, связанную с модой. Или начала бы учиться актерскому мастерству. Филипп всех знает, он подскажет мне, куда лучше поступить. Уверена, у меня получится. Я видела игру Шиффер Даймонд, и мне показалось, что это не так уж трудно. Реалити-шоу – тоже неплохо. Филипп говорит, что их снимают в Нью-Йорке все больше. Там и без таланта можно обойтись.

– Лола, милая, – откликнулась Битель, тронутая желанием дочери помочь, – это все было бы чудесно, если бы нам была по-прежнему по карману твоя жизнь в Нью-Йорке.

Лола прищурилась:

– То есть как?

Битель покачала головой:

– Мы больше не можем себе позволить платить за квартиру. Я боялась тебе об этом говорить, но управляющую компанию уже пришлось предупредить. Аренда оплачена только до конца января.

Лола вскрикнула:

– Ты у меня за спиной избавилась от моей квартиры?