Пятая авеню
Шрифт:
Хозяин яхты, Анастассиос Фондарас, греческий судовладелец-магнат и мультимиллиардер, заметив приближающихся к нему Селину с Джеком, протянул к ней руки.
– Селина! – воскликнул он, заключая ее в объятия. – Сколько же мы не виделись? Год? Два?
Вспыхнула камера, когда Фондарас поцеловал девушку в щеки.
– Я думаю, два, – проговорила Селина. Она отступила назад и сейчас находилась на расстоянии вытянутой руки от судовладельца. – Я никогда не видела вас таким загорелым. Уход от дел пошел вам на пользу, Анастассиос.
– Уход от дел? – произнес Фондарас, недоуменно пожимая плечами. –
– Ну что вы, я и подумать об этом не могла.
– Ваши родители где-то поблизости, – сообщил Фондарас, оглядывая палубу. – Сколько лет я их не видел. А они в прекрасной форме. Ваша мать после каждой нашей встречи выглядит все лучше и лучше. – Когда его глаза снова остановились на Селине, в глубине их она заметила какую-то непонятную черноту. – Ходят слухи, что ваш отец хочет заняться судоходным бизнесом.
«Пожалуй, это больше, чем слухи, – подумала Селина. – И ты наверняка уже знаешь подробности».
Она кивнула, чувствуя отвращение к тому, что и здесь ей необходимо быть осторожной и просчитывать каждый шаг. Хотя Фондарас и дружил с ее семьей, он был хитрецом, и, когда дело доходило до обсуждения бизнеса, она никогда не доверяла ему.
– Нелегкий бизнес, – посочувствовал Анастассиос. – У вас множество конкурентов, включая и меня.
– Я думаю, есть немало дел, которыми можно заняться, вы согласны?
– Не знаю, не знаю. Лично мне их всегда не хватает.
– Мир ведь велик, Анастассиос.
– Пока в нем я, он не так уж и велик.
– Я могу обещать, что «УэстТекс» не будет помехой вашему бизнесу.
– Не смешите меня. Ну как, скажите, вы можете обещать мне это?
– Вы это скоро увидите.
– Предпочел бы убедиться в этом сейчас.
– Сейчас это невозможно.
Наступило неловкое молчание. Селина старалась выдержать направленный на нее пристальный взгляд Фондараса.
– Я не люблю играть в игры, Селина.
– Но это же бизнес, Анастассиос. Мы занимаемся этим только ради выигрыша. Я вас очень уважаю. Вы знаете, что ни отец, ни я не играем в игры.
– Кроме тех, в которые вы выигрывали.
Она не ответила.
Анастассиос пожал плечами, показывая, что этот разговор для него практически ничего не значил. Его глаза по-прежнему пронзали все вокруг тем же жестким и напряженным взглядом.
– Я лишь надеюсь на то, что никто не осмелится сунуть свой нос в ваш бизнес, – сказал он.
Я тоже, подумала Селина и повернулась к Джеку.
– Ой, простите, – обратилась она к Фондарасу. – Куда делось мое воспитание? Это мой друг, Джек Дуглас.
Фондарас кивнул Джеку.
– Я читал о вас, – сказал он. – Вы ведь тот самый джентльмен, который несколько недель назад продал ценных бумаг на 500 миллионов долларов, верно? Вы заслужили у Моргана репутацию БКЧ? Я даже подумывал о том, чтобы нанять вас к себе на работу, но Редман опередил меня. – Он повернулся к Селине: – Давайте надеяться на то, что это не войдет в привычку. Кстати,
Леди Алекса Йонеско из Испании оказалась высокой женщиной с подвижными чертами лица и волосами, уложенными назад в высокую прическу. Черные глаза светились любопытством и умом, губы были неестественно полными – похоже, косметолог немного перебрал с инъекциями. Селина, вспомнив свой разговор с Джеком, готова была держать пари на то, что ее титул – в отличие от бриллиантового ожерелья, серег и браслетов, блиставших на ее шее, ушах и запястьях, – был фальшивым.
Во время непринужденного светского разговора она никак не могла отогнать от себя мысль о том, имеет ли эта женщина, одетая в роскошное красное платье, хоть малейший шанс связать свою судьбу с Фондарасом, мужчиной как минимум на тридцать пять лет ее старше. Дважды разведенный и единожды овдовевший, Анастассиос Фондарас считался одним из самых выгодных женихов в мире. И это он знал.
– Я считаю вас замечательным человеком, – сказала леди Йонеско.
Она произнесла «замечательным человеком» так, словно эти слова были для нее чем-то похожим на резиновую ленту, растянув которую она могла обхватить ею кого угодно.
Селина пожала протянутую ей руку. Женщина еще немного пощебетала.
«А я считаю, – подумала Селина, – что на сегодня тебе уже хватит прикладываться к алкоголю», – но вслух произнесла:
– Вы очень добры.
– А вы когда-нибудь бывали в Турции осенью?
– Бывала, но только весной.
– Осень там бесподобна. Это надо видеть. Осень там – это новая весна. Вы должны приехать. Обещайте, что вы приедете. У меня там есть небольшой коттедж – пятьдесят комнат, их окна смотрят на океан; пятнадцать слуг, три бассейна, потрясающий сад… – Алекса посмотрела на Джека. – Любые комнаты к вашим услугам.
– Конечно, – согласилась Селина. – Давайте как-нибудь поужинаем вместе и посмотрим на календари.
– К сожалению, это не для меня, – со вздохом произнесла леди Йонеско. – Мой помощник заносит для меня все сведения на эти маленькие айпады, думая, что с их помощью он сможет организовать мою жизнь. Но он все еще не знает, что я за человек. Он до сих пор еще не понял, что в мире, в котором мы живем, не существует никакого порядка. Он полагает, что мою жизнь можно сжимать, упорядочивать, укладывать, пока она не станет чем-то ярким, гладким и скользким. И чем дальше, тем хуже. – Алекса откинула назад голову и квакающим голосом произнесла два слова: – Технология! Боже!
Пытаясь сдержать ее пыл, Анастассиос положил ладонь ей на спину.
– Анастассиос, – томно произнесла она, закинув голову и устремив глаза в потолок. – Этот подсвечник. Я никогда прежде его не замечала. Какое великолепие!
– Это Лалик.
– Потрясающе!
– Как ты насчет того, чтобы выпить? – спросил Джек Селину, посмотрев при этом на леди Йонеско, он добавил: – Мы только что из города, и, должен сказать, немного выпить нам просто необходимо.
– Попробуйте шампанское, – посоветовала леди Йонеско. – Оно божественно. И попробуйте коктейль «Манхэттен». Господи, как он мне нравится. Он такой старомодный! И такой современный! Такой вечный!