Пятая могила по ту сторону света
Шрифт:
– Вкуснятина, - облизнулась я и отпустила Квентина, чтобы он наконец смог подобающе передо мной извиниться.
Солнцезащитные очки валялись где-то на диване, и ему пришлось искать их, прикрыв глаза рукой от моего света. На его лице сияла широченная улыбка.
– Это тот, кто я думаю? – поинтересовалась Куки.
– Это Квентин, - ответила ей Эмбер, ворвавшаяся в гостиную, как северный ветер. – Правда, он красивый? И он понятия не имеет, о чем я говорю. Я могу говорить о нем, а он и знать не будет.
Квентин тихо рассмеялся и посмотрел на нее.
Эмбер застыла. Бьющая через
– Тетя Чарли, ты передала ему, что я сказала?
– Передала. Невежливо говорить о человеке у него за спиной.
Ее лицо залилось ярко-алой краской. Мне почти стало ее жаль.
– Не надо было ему говорить.
Я поддалась сочувствию:
– Сама мне скажи, разве это справедливо? Вот так пользоваться тем, что он тебя не слышит?
– Ну, если так на это посмотреть… - Эмбер поникла и нарисовала кулаком у себя на груди круг: – Извини меня, Квентин.
Я была впечатлена, что она знает этот жест.
Найдя наконец свои очки, Квентин водрузил их на макушку и шагнул к Эмбер:
– Все в порядке.
Его улыбка совершенно ее обезоружила. Эмбер и думать забыла о каких-то там обидах.
– Останешься с нами поесть? – спросила она вслух.
Я перепрыгнула через спинку дивана, тут же пожалев об этом, когда приземлилась на горшок с каким-то каучуковым растением, едва не выдрав его с корнем, и передала слова Эмбер Квентину.
Он пожал плечами и кивнул:
– Конечно, спасибо.
И Эмбер пропала.
– Привет, - сказал он Куки.
Она взяла его протянутую ладонь обеими руками.
– Очень приятно снова с тобой встретиться. Здесь тебе всегда рады, Квентин, в любое время.
Я передала ему слова Куки и добавила:
– Но только когда тут Куки или я.
Сразу поняв, о чем речь, он показал мне оба больших пальца. От меня не ускользнул интерес, вспыхнувший в его глазах, когда Эмбер открыла дверь. Я практически видела, как на всей этой ситуации здоровенными буквами написано «ПРОБЛЕМЫ». Несмываемым маркером.
Взяв Квентина за руку, Эмбер потащила его к столу, на котором уже лежали ручка и бумага, чтобы они могли писать друг другу записки. Быстро же меня понизили до третьего колеса в двухколесной телеге. А раз уж меня уволили без выходного пособия, я решила помочь Куки на кухне. Это значило, что, как и у меня в квартире, мне надо было пройти сантиметров пятнадцать от того места, где я стояла.
– Райские чертоги, Чарли! Никак не привыкну. Он же просто чудо что такое!
– Ага, - отозвалась я, пристально наблюдая за красавцем, который явно не нуждался в помощи, - о том и речь. Так как прошел твой день?
– Ох, черт, я просто по макушку в новых знаниях.
– Класс. Но серьезно, я должна выяснить, что случилось с этими женщинами. Я едва по квартире перемещаюсь. Плюс еще Николетта. Живая. Что это, блин, за прикол? Раньше такого не было.
Куки вывалила спагетти в свои любимые миски.
– Ну уж нет, дорогуша, так запросто ты не отделаешься.
Она не обратила ни малейшего внимания на мою жуткую угрозу и спросила:
– А не может быть Николетта, ну… зомби?
Я накрутила спагеттину на вилку, сунула ее в рот и, не прожевав, ответила:
–
– Спасибо на добром слове.
– Ты меня как будто первый день знаешь.
После того как мы с Квентином умяли ужин Ковальски, мы все сидели за столом, пили чай и делились постыдными историями о жизни Эмбер. Та была настолько по уши в своей влюбленности, что даже не заметила, когда я рассказала историю о том, как она пыталась покрасить волосы растворимым фруктовым напитком и на неделю поседела.
– Я тоже знаю язык жестов, - через какое-то время сказала она.
– Сегодня ты показала «извини», - подтвердила я. – Я до сих пор под впечатлением.
Эмбер зарделась:
– Кое-что помню со второго класса. Мне показала учительница. Она изучала спецкурс в колледже.
– Целый спецкурс? – переспросила я, притворяясь совершенно серьезной. – Вот это круто!
– Ага.
– И ты до сих пор помнишь, чему она тебя учила? – спросила у нее Куки.
Эмбер кивнула.
Ожидая, что она ему что-нибудь покажет, Квентин приподнял брови. Мало что может привлечь пристальное внимание глухих так же, как слышащий человек, который разбирается в языке жестов достаточно, чтобы представлять опасность. Но судя по виду Квентина, ему действительно было любопытно.
– Я помню только всякие глупости, - стала отнекиваться Эмбер, когда поняла, что все смотрят на нее.
– Неправда, - подбодрила ее я. – Держу пари, ты отлично справишься.
– Ну, ладно. Я могу показать «Я очень особенная».
– Супер! – воскликнула я и передала разговор Квентину. Чтобы он знал, чего ожидать, если вдруг то, что покажет Эмбер, и близко не будет соответствовать ее намерениям.
Поднявшись со своего места, Эмбер откашлялась. Уж не знаю зачем. Приготовившись, она показала нам три жеста, которые, судя по всему, должны были означать «я», «очень» и «особенная». Меня поразило, что она не добавила после «я» жест «есть», потому что в амслене [18] , в отличие от обычного английского, такого слова попросту не существует. В других англоязычных жестовых системах оно есть, но, как правило, эти языки к настоящему не имеют никакого отношения. «Очень» вышло у Эмбер смазанным, но такую ерунду ей можно было простить.
18
Амслен – основной жестовый язык в сообществах глухих США и англоговорящих частей Канады.
И все же в любом языке есть свои нюансы, едва различимые оттенки, путаница с которыми может полностью изменить смысл фразы. Одно неверное движение рукой, и жест из существительного превратится в глагол, прилагательное или что-нибудь еще. Все равно что заменить «к» в слове «куй» на «х». Всего одна крошечная буква, а смысл меняется капитально.
В общем, когда Эмбер показала «очень» задом наперед и в жесте «особенная» использовала все пять пальцев правой руки вместо положенных двух, я, мягко говоря, обалдела.