Пятая правда
Шрифт:
Димон запнулся и с ужасом взглянул на меня, услышав, как заскрежетали мои зубы.
– Я всячески отнекиваться и изворачивался, памятуя, что это невеста моего лучшего друга. Но тогда Ксюха обозвала меня немощным импотентом и пообещала всем рассказать, что я ни на что стоящее не способен. Мне стало до соплей обидно и волей-неволей пришлось ей доказывать, что я всё-таки настоящий мужчина.
Ты даже не представляешь, Миша, какие угрызения совести терзали меня, после того как всё это закончилось! У меня было так скверно и мерзостно на душе, что
И Димон чуть было искренне не разрыдался, а я чуть было искренне ему не поверил.
3. «Ява» в обмен на красавицу.
Мне захотелось съехидствовать по этому поводу, но последующая фраза дамского обольстителя вышибла меня из седла.
– Но самое ужасающее началось потом. Не минуло и четверти часа, как Ксюха всерьёз вознамерилась ещё разок меня по достоинству наградить! Я начал бурно протестовать и заметил, что моя матушка меня заждалась и уже, наверное, жутко волнуется. Но эта нахалка только распущенно расхохоталась:
– Ты уже большой мальчик и уже дорос до того, чтобы самому стать папочкой ребятёнка! У тебя там что, мужское достоинство или слизняк бесхребетный?! Докажи, что и ты – настоящий мачо-хахлячо! А не то завтра все сплетницы Феодосии будут знать, как позорно ты здесь облажался! Ну, разве я не сексапильная?! Миша, со своим напрочь отбитым «хозяйством», и то ни за чтобы не осрамился!
– Стоп! – буквально взвился я в ярости над моим креслом. – А кто это Ксюше нажужжал, будто бы мне отбили «хозяйство»?!
Глаза Димона в страхе заметались по кабинету, однако его мама тут же пришла ему на помощь:
– Ксения, несомненно, имела в виду Мишу Кацмана, который пять лет назад уехал с родителями в Израиль. Насколько я помню, семья Кацманов жила в районе Егоровки.
– Да-да! – возрадовался Димон своевременной подсказке. – Перед отъездом он обрюхатил старшую сестру Дианы, но ни жениться, ни брать её с сбой в Израиль не пожелал. Наши пацаны выловили его в укромном местечке и напинали тяжёлыми башмаками его «ваньку-встаньку». По-моему, после этого ему уже нечем было жениться.
– Да-да! – печально закивала Светлана Сергеевна. – Мишу и мне приводили на консультацию, но медицина в данном случае оказалась бессильна. Но ты, Дима, кажется, немного отвлёкся.
– Я дико извиняюсь, – покаялся Хряк, прижимая руки к груди. – А мне, по требованию Ксюхи, пришлось доказывать, что я не только настоящий мужик и мачо, но и опытный оператор отбойного молотка. И хотя я не считаю себя ни слабаком, ни слизняком, но доказательства эти были просто изматывающими. Я взопрел в пять раз больше чем, когда мы откачивали недавно утопшего киевского прокурора.
– И на старуху бывает проруха, – горько усмехнулся я.
– Ты на что это намекаешь?! – залилась краской Светлана Сергеевна.
– Да я это вовсе не о Вас, а иносказательно, в адрес Вашего гулящего сынули, – не очень чистосердечно повинился я. – По-видимому, надо было бы сказать: «Не всегда коту Масленица»,
– Это уж
– А вы хоть презервативами пользовались? – со слабой надеждой в голосе вопросил я.
– Ну, знаешь, Миша! – сорвался на недовольный визг Димон. – Я ведь с мамой шёл на деловую встречу, а не на кроличье перепихивание с подозрительной девицей! Разумеется, и гандонами я заранее не запасся!
– Не перепихивание, а совокупление! И не гандонами, а кондомами! – резко осадила Светлана Сергеевна своё неотёсанное дитятко.
– Ой! Извини, мамочка! – стыдливо потупил взор невоспитанный недоросль. – Это всё издержки злотворного влияния улицы.
И он как-то странно покосился на меня, будто я и был этими самыми злотворными издержками. Однако встретив мой издевательский взгляд, Димон тут же продолжил свою головоломную повесть:
– Как бы там ни было, но эта шельма настолько вымотала меня, что я даже не почувствовал, как полностью отключился. Когда же я очухался, то заметил, как чрез мои закрытые веки пробивается не то лунный, не то солнечный свет. Мне с трудом удалось растворить мои слипшиеся ресницы и… В тот миг я не скопытился только потому, что уже лежал на полу на жестковатом матрасе. Мы с Ксюхою «пилились» там вовсе не для того, чтобы назвать «это» половой жизни, а, чтобы не развалить деревянную скрипучую кровать.
Надо мной склонился солнцеподобный лик пышнотелой, но уже выходящей в тираж брюнетки. И выражение на этом солнцеобразном лике не сулило мне ни приятного разговора, ни душещипательного общения.
– Ах ты развратный стервец! Ах ты похотливый распутник! – завизжала она как старая, изношенная бензопила. – Ты что делаешь, гад ползучий, в постели моей племянницы?!!
– Ой, тётя досрочно вернулась, – не очень-то и испуганно оповестила меня Ксюха. Она как-то неловко встала с постели и набросила на тело шифоновый халатик. Без особой спешки и излишних слов она выскользнула из своей спальни в предбанник. А тётя тигрицей прыгнула на моё тело и со сноровкой бывалого борца распластала меня на матрасе. Её мощный тухис и арбузные титьки прямо-таки «припечатали» меня к полу! Да так основательно и плотно, что я и самую малость пошевелиться не мог! У меня буквально дух захватило от такого брутального и яростного наскока!
– Эх! Какая жалость, но после Ксюхи я её ненасытную тётю уже не осилю, – огорчённо подумал я. Судя по запахам, которые источали тётины телеса, поминки у неё этой ночью были изрядно буйными и весьма продолжительными. Вообще-то, если б перед тем, как меня оседлать, она приняла освежающий душ, то быть может у нас с ней, в конце концов, что-нибудь получилось. Но вместо того, чтоб решить эту пикантную коллизию полюбовно, тётя с воплем индейского война вцепилась в мои волосы.
– Как ты только посмел, бесстыжий нечестивец, изнасиловать чистую, невинную девушку?!!