Пятая пробирка

Палмер Майкл

Стоя от Руди в нескольких футах, Сэнди с удивлением и растущим страхом увидела, как он достал из кармана но­совой платок, аккуратно положил его на капот «форда», а потом осторожно полил чем-то из металлической фляги.

Сэнди оглянулась на свой «мустанг» и прикинула рас­стояние до него. Вряд ли ей удастся добежать до машины. В этот момент до нее докатилась волна густого запаха хло­роформа, и тут же открылась дверь фургона. В проеме по­казалась стройная молодая блондинка.

— Эй, Сэнди! — приветливо

крикнула она. Заходи к нам, прокатимся вместе!

Сэнди машинально обернулась на голос. Этой секунды было достаточно, чтобы исчез ее призрачный шанс на спа­сение. Руди преодолел разделявшее их расстояние двумя быстрыми шагами и так крепко прижал пропитанную хло­роформом ткань к ее лицу, что она не смогла даже поше­велиться. Все вокруг закружилось, потом стало меркнуть. Ужас заполнил ее сознание, но тут же сменился единст­венным образом и единственным словом: Тедди. Лицо ее сына было последним, что увидела Сэнди, перед тем как погрузиться в темноту.

Пятнадцать минут спустя громадный «Виннебаго эдвенчер» свернул налево, выезжая на Бразелтонское шоссе. За ним, на некотором отдалении, ехал ярко-красный «мус­танг». Через восемнадцать миль фургон остановился на площадке для отдыха, а «мустанг» повернул на ухабистую дорогу, которая через две мили заканчивалась у карьера Редстоун — маленького озера, которое местные жители считали бездонным. От обрыва до воды было пятнадцать футов, и пустой «мустанг» исчез в темноте, еще не коснув­шись ее поверхности.

Никто, кроме человека, называвшего себя Руди Брукс, не услышал всплеска.

ГЛАВА 21

Будущий страж, мало того что он яростен, он должен еще и стремиться к мудрости.

Платон, «Государство», кн. II

— Натали, со следующей недели вы должны возобно­вить посещение хирургической практики.

Декан Голденберг потряс пачкой бумаг, которую при­шлось написать, чтобы восстановить Натали в колледже.

— Я знаю.

— И вы говорите, что физически готовы к этому?

— С того дня, когда я звонила в Бразилию, я ежедневно провожу в реабилитационном центре три часа, а то и боль­ше. Показатели легочных функций выросли почти на два­дцать пять процентов по сравнению с первоначальными, сразу после пожара. Я даже могу бегать.

— Но сейчас вам требуется еще немного свободного времени?

— Да, мне это необходимо.

Кабинет Голденберга выглядел точно так же, как в день, когда Натали Рейес отчислили из колледжа, но с тех пор все изменилось. На этот раз кроме Натали и декана при­сутствовали только Дуг Беренджер и Терри Миллвуд. Ве­роника предлагала свою моральную поддержку, но Ната­ли сказала, что справится сама и что ей не стоит

прерывать практику по акушерству.

После первой серии звонков в разные отделения боль­ницы святой Терезы Натали переговорила с несколькими полицейскими участками в Рио. Насколько она смогла понять, в Бразилии существовал закон, по которому боль­ницы обязаны были сообщать в полицию обо всех огне­стрельных ранениях, но в ее случае такого сообщения в полицию не поступало и сам факт ранения в полицейских протоколах отмечен не был.

На следующее утро Натали первым делом привезла к себе мать и усадила за телефон для второй попытки. Ре­зультаты оказались теми же, но с новой подробностью — доктора Хавьера Санторо не удалось найти ни в больнице святой Терезы, ни во всем городе. Через час после пос­леднего звонка матери — на этот раз в медицинский со­вет штата Рио-де-Жанейро, где про доктора Санторо тоже ничего не знали, — Натали уже была в спортзале, истязая себя разными физическими упражнениями. На следую­щий день она позвонила своему физиотерапевту, извини­лась и попросила назначить ей дополнительное время для занятий.

— Терри, у вас есть заключение пульмонолога о состоя­нии Натали? — спросил Голденберг.

— Да. Рэйчел Френч передала его мне, поскольку не смогла присутствовать лично.

Миллвуд передал декану лист бумаги. Голденберг его внимательно прочитал, кивая в знак того, что выводы ему ясны.

— Натали, если вы хотите успеть выпуститься со сво­им курсом, имейте в виду, что отстаете от программы, — предостерег он. — Вы говорили, что все эти проблемы с Бразилией — результат взаимного недопонимания из-за языкового барьера и трудностей в общении с персоналом больницы на другом конце света, так?

— Если бы мне удалось слетать туда и лично проверить, какие записи есть в больнице и в полиции, касающиеся моего случая, я смогла бы вернуться следующим ближай­шим рейсом. Я даже не стала бы пытаться выяснить, кто такой доктор Санторо и где он находится.

— Дуг, вы разговаривали с этим доктором Санторо?

— Да, один раз, — ответил Беренджер. — По словам Нат, этот человек сказал, что знает меня, хотя я о нем никогда не слышал. Большей частью я общался с медсестрой, чьего имени не номню.

Голденберг выглядел озадаченно.

—Натали, — сказал он, — как вы знаете, с вашего разре­шения я переговорил с вашим психотерапевтом доктором Фирстайн. Она считает, что вам не следует предпринимать такую поездку. У вас ведь были серьезные вспышки вос­поминаний, связанных с тем днем, когда в вас стреляли.

—Они начались еще в больнице в Рио. Доктор Фир­стайн полагает, что это проявление посттравматического шока.

—Я знаю. Она беспокоится, что ваше возвращение на место событий может вызвать опасные последствия.