Пятая рота
Шрифт:
Вонища пошла жуткая.
Полтава отнял утюг и потянул за газету. К газете прилип навсегда испорченный погон. Однако Полтава посмотрел на кусок газеты с прилипшим погоном удовлетворенно и тут же повторил операцию: наложил полиэтилен, прикрыл газетой и прогладил. Через несколько повторов у него получилось нечто похожее на торт «Наполеон», только вместо коржей и крема были полиэтилен и газеты.
Противно в руки взять.
— Чего сидишь? Лопатку неси, — встрепенул меня дедушка, — держи крепче.
Я зажал саперную лопатку двумя руками, а Полтава, в очередной раз прогладив свою вонючую стопку бумаги, стал оборачивать ее вокруг черенка. Погон
С моей, между прочим, помощью. Лопатку-то я держал!
Пока я ходил на доклад к дежурному по полку, Полтава успел обмотать шелком и наклеить лычки на второй погон.
— Дай посмотреть, — попросил я.
Полтава протянул мне один погон я и стал разглядывая вертеть его в руках.
— Красиво, — похвалил я погон и Полтаву одновременно, а про себя подумал:
«Через год и я буду вот так же погоны клеить… Господи! Еще целый год!!!»
От минометчиков вернулся Каховский. В руках он держал патрон от «Утеса».
— Смотри, что минометчики придумали, — Каховский показал патрон Полтаве.
— Ты первый раз такой красивый патрон видишь? — недоуменно спросил тот.
— Да нет, — отмахнулся Каховский, — ты прикинь: если отпилить тут, а потом распилить вдоль, развернуть и отбить киянкой, то получается лист чистой латуни!
Он всунул патрон между косяком и дверью и, надавив, вытянул пулю.
— А для чего тебе латунь? — не понял Полтава.
— Как для чего? — почти возмутился от такой недогадливости Каховский, — подставку для комсомольского значка выпиливать. Я сейчас у минометчиков две выпиленных и отшлифованных подставки видел — вообще классно!
— А ну, дай, — Полтава перехватил патрон, — где тут говоришь пилить надо?
Я вертелся тут же, разглядывая патрон и пытаясь понять: как это из патрона можно сделать подставку под значок? Но мне не дали постигнуть даже азов чеканки по металлу. Пришел дневальный-дух хозвзвода:
— Оу! Сэмэн! Забирай своего черпака.
— Блин! — Полтава с Каховским переглянулись, осмотрели кровати и увидели, что постель Гулина не разобрана.
— Он там обкуренный? — уточнил у дневального Полтава.
— Хуже, — вместо духа ответил Каховский, — он где-то ханки достал. Вот и «ужалился».
Я пошел за дневальным в хозвзвод: получать на руки своего дорогого черпака.
Из трубы над палаткой хозвзвода
— Пойдем, что ли? — я осторожно тронул Гулина за плечо.
Он, кажется, даже не заметил моего присутствия и продолжал водить кочергой в печке, не понимая что он делает и на что смотрит.
Я оглянулся на дневального, ища помощи или совета. Что делать с «ужаленным» черпаком я не знал. Если повести себя неосторожно и каким-нибудь случайным пустяком, какой-нибудь невинной при других обстоятельствах мелочью, рассердить черпака, оглушенного наркотиком, то последствия могут оказаться непредсказуемыми. Мало ли что ему в угаре может придти в голову? Разнесет меня и полбатальона заодно, а утром скажет, что ничего не помнил. Воистину: не помнил, что творил. Только мне-то от этого не легче.
Дневальный-дух не знал чем мне помочь.
— Пойдем домой, — я тронул Гулина капельку решительней.
Гулин продолжал тупо смотреть на яркие угли и механически ворочать в печке кочергой. По его виду было непонятно: понял ли он меня, если вообще услышал.
— Подай воды, — тихо попросил он.
Я оглянулся на дневального хозвзвода, спрашивая глазами: «Где у вас вода». Тот развел руки, отвечая: «Воды нет. За ней идти надо».
— Подай воды, — снова тихо попросил Гулин.
— А где ее взять? — растерялся я.
— Как где? — этот вопрос был Гулину совершенно ясен, — в печке.
Он сказал это спокойно, как о само собой разумеющемся и даже обиделся на мою непонятливость: где же еще и брать воду, как не в печке?
Я снова оглянулся на дневального. Дневальный показал глазами на Гулина и помахал ладонью возле виска, дескать «С приветом!». Оценив обстановку как критическую я побежал за помощью к дедам. Полтава с Каховским на мое счастье не легли спать и рисовали сейчас эскизы для будущей подставки под комсомольский значок. Рисунки выходили красивыми и похожими на орден «Отечественная война». Вникнув в мое сообщение со всей серьезностью, деды пошли эвакуировать сбрендившего от наркотика черпака.
Через пару минут они ввели в палатку Гулина. Взгляд его бессмысленно блуждал по стенам палатки и он, казалось не узнавал места, будто зашел сюда первый раз в жизни. Налитые кровью глаза смотрели то на Полтаву, то на Каховского, но не узнавали и их. Деды заботливо подвели Гулина к его койке и он рухнул навзничь.
— Пацаны! Я — улетел, — доложил он прежде чем заснуть не раздеваясь
26. Новый год
О том, что Новый Год наступит где-то между тридцать первым декабря и первым января, каждый любопытствующий легко мог узнать, заглянув в календарь. У каждого солдата срочной службы маленький календарик был заботливо вложен в военный билет и ежеутренне изымался владельцем для проверки. И всякое утро, глядя на календарь, солдаты с грустью убеждались, что служить еще долго и, вздыхая, ставили крестик на еще одной дате: масло съели — день прошел.