Пятая рота
Шрифт:
— Нет, а почему?! — драконом взвился Гена, — почему, когда мы были духами, мы рожали, а эти — не могут? Они совсем оборзели! Они совсем летать не хотят. Хочешь с ними по-хорошему, а они не понимают! Пусть пойдет и родит. Хочу свиной тушенки с мягким хлебом. Время пошло.
Я перевел взгляд на Полтаву, думая, что он встанет на мою сторону, но Полтава сказал:
— Принеси пару банок свинины и хлеба.
Ага! Нормальный вопрос!
«Ё-Т-М! Где я им достану тушенки в два часа ночи?! Наряд из столовой уже больше часа назад свинтил. В столовой нет никого уже: одни мыши. Ну, хотя бы с вечера,
— Иди, рожай, — напутствовал меня Гена.
Я вышел под ночное небо, посмотрел на звезды, на луну, различил печальное лицо ночного светила и понял, что наверное Господь Бог тоже посылал среди ночи Луну за тушенкой. Поэтому девочка-Луна такая грустная — не смогла «родить». Я, было, сунулся в хозвзвод, но однопризывники уже убирали остатки ночной пирушки и у них ничего не было: деды смели все начисто.
— Утром придет Мусин, мы у него попросим, — пытались утешить меня.
Хрена ли мне Мусин и хрена ли мне «утром»?! Утром я и сам у него могу попросить. Мне сейчаснадо. Я пошел в разведвзвод, спросить у Рыжего: не завалялась ли у него случайно баночка-другая свиной тушенки, но Рыжий сам попался мне на полдороге. Он налетел на меня из темноты между палаток четвертой роты.
— У тебя сгухи нет? — спросил он меня без реверансов.
— Тебя среди ночи на сладкое потянуло? — невесело пошутил я.
— Да нет, — суетясь и размахивая руками начал пояснять он, — деды, понимаешь, приперлись из хозвзвода и их на сгущенку поперло. Вынь и положь им, а у нас в каптерке — пустота. Одна каша и хлебцы.
— Такая же фигня, — кивнул я, — деды все подмели.
— Что делать будем? — Рыжий посмотрел на меня так, будто я знал, что делать.
Я топтался на месте как конь не седланный, понимая, что без тушенки мне лучше в палатку не возвращаться, а Рыжему лучше добровольно принести сгуху своим дедам, чтобы не выхватить от них.
— Ладно, — Рыжий рубанул рукой воздух, — буди своих, я — своих. Вместе рожать будем.
Я вернулся в палатку с трепетной надеждой в душе, что дедушки, попив бражки и курнув чарса, уже видят сны про дом родной, но я слишком хорошо о них думал. Деды не спали, а, включив верхний свет коротали время за нардами и травили байки в ожидании тушенки.
— Принес? — спросили меня все трое.
— Несу, — буркнул я и стал будить Нурика, — Нурик, вставай, тебе на фишку пора.
Мысленно попросив прощения у бедного парня, которому я сейчас поломаю сладкий сон, я растолкал и Тихона.
— А? Что? Мое время? — не понял он спросонья.
— Нет. Вставай. Дело есть.
Не задавая лишних вопросов, Тихон оделся и еще сонный и недовольный вышел следом за мной из палатки. Женек передал Нурику каску, бронежилет и автомат и вместе со мной и Тихоном пошел на соединение с разведкой.
Духсостав двух взводов собрался в темноте возле палаток четвертой роты на военный совет. Рыжий привел с собой троих духов разведвзвода, таким образом нас стало семеро. Время шло, деды могли и закипеть не дождавшись мясного и сладкого, поэтому, совещание было кратким. Решено было разделить наличные силы: двое идут на хлебозавод за хлебом, пятеро добывают
План был хорош. Неясно было одно: где среди ночи обнаружить искомые продукты питания?
— А давайте, склад бомбанем? — предложил Женек.
— Это как? — недоверчиво спросил я.
— А так: взломаем замок и возьмем все, что нам нужно.
— Ага, «взломаем», — передразнил Рыжий, — там часовой стоит.
— А мы ему кулак покажем, он и не пикнет. Не станет же он по своим стрелять?
— Стрелять он не станет, — рассудительно возразил Рыжий, — но разводящий сразу увидит, что замок и пломба сорваны и сообщит начкару. Даже если и разводящий промолчит, то утром придет начсклада, увидит сломанный замок и сорванную пломбу и тогда звиздец и разводящему и всем трем часовым третьего поста. Все четверо усядутся на губу. А может и под трибунал пойдут.
— И что теперь делать? — растерялся я.
— Мы его по-другому взломаем, — подал голос Тихон.
— Как?! — спросило его сразу шесть голосов.
Тихон минуты две под нашими выжидательными взглядами покумекал что-то, а потом выдал план:
— Поднимем крышу домкратом, двое пролезут в дыру и все там найдут. А мы сверху принимать будем.
— Голова-а-а! — все уважительно похлопали Тихона по плечам и спине.
— Ну, тогда я — в парк, за домкратом, а вы идите с часовым договаривайтесь.
Духсостав рассосался по полку: двое разведчиков отправились на хлебозавод, Тихон побежал в парк за домкратом, а я, Женек, Рыжий и еще один разведчик пошли уговаривать часового отойти в сторонку и не мешать нам воровать продукты.
На третьем посту, охраняя вещевой и продовольственный склады, стоял черпак из пятой роты. Мы окружили его и объяснили ситуацию. К счастью, часовой сам бывал в подобной ситуации: еще совсем недавно, в бытность духом, ему самому приходилось «рожать» среди ночи. Он все быстренько понял и, оговорив свою долю от уворованного, предупредил:
— Через час я меняюсь. Укладывайтесь в это время.
Час! Да нам и полчаса хватит! Вот только где Тихон?
Минут через семь подоспел и он, переводя дыхание от бега. Он стал осматривать крышу продсклада, решая в каком месте пристроить домкрат.
Склад представлял собой огромную землянку: позади столовой была вырыта огромная, размером со спортзал, яма, через которую были положены металлические трубы. Из таких же точно труб вдоль трассы шли две «нитки» с соляркой и бензином и достать их не было проблемой — соседи-комендачи отгрузят их сколько надо. На трубы была положена сетка-рабица, сверху которой были положены длинные полосы черного полиэтилена. Поверх полиэтилена был насыпан слой земли такой толщины, чтобы он мог защитить хранимые продукты от дождя, если он когда-нибудь тут бывает, и от осколков, если бы придурки-душманы в приступе непреодолимого идиотизма рискнули обстрелять расположение полка.