Пятьдесят девственниц
Шрифт:
— Добрый мой сударь, нет сомнения, что все три гостьи, о которых вы меня спрашиваете, девственны. Однако же, давайте говорить честно, вам, в ваши годы, любая из них принесет приятствие, ведь все они гораздо моложе вас. Каково же будет вашей дочери, которая сегодня, пять лет спустя после смерти матушки, уверен, все еще очень горячо переживает эту потерю? Заметили ли вы, с кем, из всех названных вами кандидаток, единственно, общается ваше дитя? Когда я женился вторично, так взял такую девицу, которая пришлась по сердцу и Гарлу, и, особенно, Трине. Видят Боги,
— Вы совершенно правы, дорогой господин Фонарщик, — оживился собеседник. — По мне, молодая жена, будь она хоть сто раз целомудренна, это еще не все. Я слишком люблю дочь, а, если она и мачеха будут постоянно на ножах, так моя жизнь очень быстро превратится в ад. И, коль скоро, моя милая Метта так тянется к той, кого знает с шести лет от роду… Ну, не глупо ли мне искать еще чего-то?
Радость испытанная мною при этом была столь сильна, что я даже обнял своего собеседника.
— Вот слова достойнейшего и добродетельного отца семейства, — сказал я. — Уверен, сделав так, вы получите не только преданную и верную жену, но и заслужите любовь и уважение своей дочери.
— О, Боги! — сказал я вечером Денре, когда мы оказались на нашем почти супружеском ложе. — У меня будто камень с души упал. Пусть я и мерзавец, но сумел искупить хотя бы часть своей вины.
Так и протекало наше житье-бытье в славном городе Свиное Копыто. Бывали у нас огорчения, бывали и радости. Хоть и мучила совесть, ибо, идя плутовскою стезею, совершаешь вещи, иногда, самому себе неприятные, но были же и радости. Хоть и было в отношениях моих с ученицами и кое-что непотребное, а, все же, кроме Ханны, девственности из них никто не лишился. Но уж если видел я в ком из них тягу к знаниям, то делился всем, что сам познал в интересующих их вещах без утайки.
Главным же показателем успешного нашего в граде сем проживания, было то, что денежные запасы наши неуклонно увеличивались. А было это, при том, что и питались сейчас неплохо, весьма немаловажно, потому что предстоял нам еще поход далеко на север в поисках Ледяного храма, где хранится алмазная скрижаль. Так что преумножение богатств наших служило именно этой цели.
В каждом деле, однако же, не без священника, как говорит простонародье, когда хочет сказать, что достаточно гладко ничто достаточно долго идти не может.
85
Священника нашего звали отец Люрик и был он настоятелем местного Соборного храма, то есть, храма, посвященного не одному какому-то Богу, а всем Богам, вошедшим в Кадастр. Храм был так себе — из ныне известных ста девяносто шести Добрых Богов, там не было изображений и трех первых дюжин. О существовании же отца Люрика мы узнали не в самый спокойный для нас день.
Когда после уроков я вернулся в нашу скромную квартирку на Поросячьей улице, там ужас что творилось. Спрятавшаяся на кухне Лута, растерянная моя Трина, Крикун с пылающими ушами и рязъяренная, как ведьма Денра.
— Ой, мамочка, не надо больше, — утирая слезы пал на колени Гарл при моем появлении, но мамочка-сестра со всей беспощадностью вцепилась
— Милая женушка, — помятуя о наличии прислуги обратился я. — В чем провинился этот юный отпрыск?
— Луту пытался обесчестить! Под подол полез! — сердито закричала моя мнимая жена. — Я ему уши откручу!
— Да я только потрогать хотел! — заливаясь слезами покаялся злосчастный Крикун. — Я ничего такого…
— Ты его, женушка, выпори, — посоветовал я и пошел на кухню успокаивать юную служанку.
— Не обращай внимания, Лута, — посоветовал я под аккомпанемент воплей наказуемого в соседней комнате Крикуна. — Кровь в юнце играет, со всяким бывает.
— Я, хозяин, понимаю, — смущенно потупившись пробормотала пятнадцатилетняя Лута. — Только они как-то уж слишком серьезно все начали делать. Если бы просто…
— И просто не разрешай, — распорядился я. — Просто, это мне можно. Я человек рассудительный, не обижу, если что. Он же — мальчишка еще. Ничего не соображает.
Тут я немного приобнял ее за талию, Лута же смущенно хихикнула.
После наказания Крикуна, заставив его умыться, отправились совершать моцион. Впереди чинно следовали, взявшись за руки, Крикун и Трина, сзади мы — как родительская чета.
— А знаете, за нами следят от самого дома, — в полголоса сообщила Глазки, раскланявшись с очередным уважаемым городским семейством.
— И что будем делать? — забеспокоился я.
— Попетляем немного, — распорядилась мастер плутовства. — А потом возьмем в оборот.
В оборот незнакомца мы взяли в самом живописнейшем месте, на берегу протекавшей на окраине городка речушки с лесистыми берегами. Просто повернули назад, а когда поравнялись, Крикун шагнул в лево и, оказавшись за спиной у противника, выхватил кинжал, свой кинжал мгновенно выхватила Глазки, я шагнув вправо извлек из под одежды жезл, которым, при желании можно было не слабо стукнуть по голове, наш маленький же дружок Трина оказалась у меня за спиной.
Перед тем, как атаковать — впрочем, противник наш испугался настолько, что атакуй Глазки немедленно, тот был бы верным покойником — моя рыжеволосая сообщница сделала тайный знак Гильдии Плутов. Я — человек не кровожадный, поэтому с радостью увидел, как следивший за нами сделал ответный знак.
Глазки сделала знак подмастерья, противник сделал еще один ответный знак. Глазки сделала знак товарища, противник ответил лишь знаком подчинения. Глазки сделала знак мастера, противник лишь показал, что это выше его разумения. Тогда Глазки сделала тот знак, коим мастерам положено обращаться к подмастерьям. Противник наш побледнел.
— И кто тебя — подмастерье — послал следить за мной, мастером славной Гильдии Плутов? — поинтересовалась Глазки.
— Ах, мастер, — извиняющимся тоном признался достаточно юный темноволосый юноша. — Зовут меня Крепкие Пятки и, как изволите видеть, я послушнейший подмастерье нашей славной Гильдии. Сюда приехал из столицы, чтобы содержать больную матушку и пробиваюсь плутуя по мелочам в кости.