Пятьдесят на пятьдесят
Шрифт:
Тут Херб крикнул из-за своей стойки:
– Мистер Драйер примет вас всех в конференц-зале. Проходите, он уже ждет. Рад был повидаться, Эдди!
– И я тоже, Херб, – отозвался я.
Леви повернулся к двойным дверям, расположенным сразу за диванами в приемной, и махнул рукой через плечо, словно командир, подзывающий к себе своих солдат. Скотт мигом пристроился рядом с ним, а Кейт двинулась последней, сжимая в руке блокнот. Протянув руку к голове, она вытащила из пучка волос шариковую ручку. Распахнув двери конференц-зала, Леви пропустил Скотта вперед, даже не взглянув на него. Когда мимо него
Он отпустил дверь и уже собирался войти сам, когда я рванулся вперед и перехватил закрывающуюся дверь, врезавшись в него всем своим весом. Он пошатнулся и отлетел на пару шагов, размахивая своими хилыми ручонками, чтобы сохранить равновесие. Умудрившись наконец ухватиться за кресло, бросил на меня сердитый взгляд. Жар в его взгляде вызывался в основном смущением. Я заметил, как Кейт прикрыла рот рукой, стараясь не рассмеяться.
– Простите, Тео, я думал, что вы держите дверь. Виноват, – извинился я.
Он раздраженно отвернулся от меня, отодвинул кресло и сел.
Овальный стол для совещаний был рассчитан на десятерых – четыре кресла с одной стороны, еще четыре с противоположной и по одному на обоих концах. Дверь в дальнем конце зала открылась, и вошел Уэсли Драйер. У него была медленная, уверенная походка, тонкие губы и редеющие волосы. Лысеть он начал, думаю, еще когда ему было чуть за двадцать. То, что оставалось на макушке, было тщательно причесано, хотя и выглядело почти прозрачным. Костюм на нем был другой – не тот, в котором он щеголял сегодня утром на предъявлении обвинения Софии. Этот был бледно-голубым, с рубашкой такого же цвета и темно-синим галстуком.
– Садитесь, пожалуйста, господа – и дамы, – сказал Драйер, подчеркнуто вежливо кивнув Кейт.
А потом выдвинул кресло во главе стола. Я обошел стол и занял место напротив Леви и его команды. Прежде чем сесть, Драйер расстегнул пиджак, разгладил галстук и грациозно пристроил свою задницу в кресле. Чуть ли не по-балетному. Достал из кармана пиджака авторучку, отвинтил колпачок и принялся педантично и тщательно, аккуратным почерком, едва ли не с завитушками, делать заметки в своем блокноте. Записал, кто присутствует на встрече, поднес руку к глазам, глянул на свой «Ситизен» и отметил время. Затем отложил ручку, поправил манжеты и аккуратно переплел пальцы. Некоторые его движения, хотя и грациозные, несколько напоминали движения рептилии. Он был похож на змею, свернувшуюся кольцами и готовую метнуться вперед.
– Буду краток и не стану повторяться – так что, наверное, вы захотите делать заметки, – сказал Драйер.
Кейт, Скотт и Леви уже держали ручки наготове, нависнув над своими блокнотами, на страницах которых золотыми буквами было вытеснено название фирмы.
Я скрестил руки на груди, шмыгнул носом и стал ждать. Не поворачивая головы, Драйер скосил взгляд влево и остановил его на мне. В то время как остальные склонили головы, готовые записывать каждое его слово, я не сводил глаз с Драйера. В мой план игры входило все, что способно выбить прокурора из колеи. Похоже, это не сработало. Драйер смотрел на меня так, словно у него на руках были одни тузы и при этом
– Суд состоится в январе. У нас есть большая часть улик и мотив. С основными обстоятельствами дела, которыми располагает дознание, вы уже ознакомились, а прочим я надеюсь снабдить вас в самое ближайшее время. Все, чего я пока жду, – это полные отчеты криминалистической экспертизы и свидетельские показания поверенного покойного, мистера Модина. Предварительные отчеты криминалистов у меня уже имеются. Со временем вы получите и окончательно оформленные, но вкратце могу сказать, что у меня имеются улики, связывающие с этим убийством обеих ваших клиенток. И только ваших клиенток.
– В каком это смысле только наших клиенток? – уточнила Кейт.
Стоило ей произнести эти слова, как Леви недовольно хрюкнул, после чего Кейт опустила взгляд в свой блокнот и сглотнула. Леви явно не приветствовал попытки своих подчиненных подавать голос на встрече с прокурором. А я подумал, что это совершенно правильный вопрос. Мне и самому пришло в голову то же самое. Соображалка у Кейт работала как надо. Она мне нравилась. В случае с Леви не имело значения, что она задала хороший вопрос, – важен был сам факт, что она осмелилась вообще открыть рот.
– Что ж, мисс Брукс, я бы попросил вас оставить все возникающие у вас вопросы до конца этой встречи, но раз уж вы спросили, то сейчас я вам отвечу, – сказал Драйер, не глядя на Кейт. Вместо этого он нацелился взглядом на Леви, словно признавая его старшинство. – Обе ваших клиентки были задержаны непосредственно на месте преступления. Больше в доме никого не было. Судмедэксперт установил, что время смерти примерно совпадает с тем, когда поступили звонки в службу спасения. Мы не ищем других подозреваемых – обнаруженные криминалистами улики привязывают ваших клиенток не только к месту преступления, но и к собственно убийству.
Записав ответ, Кейт опустила плечи, как будто стараясь казаться как можно меньше. Одними губами произнесла «простите», покосившись на Леви, который лишь закатил глаза и приложил указательный палец к губам. Не важно, что это не стоило потраченного времени и сил – если б я работал на Леви, то давным-давно влепил бы по этим толстым губам кулаком.
Я обдумал эту новую информацию и то, как она соотносится с историей Софии. Дом Фрэнка представлял собой практически особняк. Множество комнат, три высоких этажа… Вполне возможно, что София и Александра могли находиться в доме в одно и то же время и даже не подозревать о присутствии друг друга.
– Это убийство совершено либо одной из ваших клиенток, либо сразу обеими. В таком случае, учитывая результаты криминалистической экспертизы и показания свидетелей обвинения, это будет совместное судебное разбирательство. Все доказательства частично совпадают, – сказал Драйер.
Совместное судебное разбирательство по такому делу, как это, – заветная мечта любого прокурора. Поскольку двое подсудимых обвиняют друг друга, присяжные, скорее всего, не поверят ни одному из них, и оба будут осуждены. Если один из обвиняемых каким-то чудом сумеет убедить присяжных в своей невиновности, другой примет удар на себя. Это гарантирует обвинителю победу при любом раскладе.