Пятьдесят на пятьдесят
Шрифт:
– Привет, Расселл. Как твои успехи в гольфе?
– Я даже не брал с собой клюшки. Решил вместо этого рыбки половить.
Тим вручил Расселлу две тяжелые резиновые насадки для ботинок – все следователи были в таких же, чтобы их следы отличались от остальных, – и повел к большому листу бумаги, придавленному несколькими камнями. Когда они подошли ближе, толстый полицейский сдвинул камни с одной стороны листа, и ветер приподнял бумагу, открывая труп.
– Думаю, смерть наступила от двенадцати до восемнадцати часов назад, – сказал Тим. – Он совсем окоченел, ты сам
Действительно, Расселл увидел. Убитый лежал на животе, вся нижняя часть тела у него стала темно-пурпурной от застоявшейся крови.
– Этот парень был полицейским. Томас Стиптон из Питтсбурга. Мы нашли его жетон и удостоверение.
Расселл вскинул бровь. Он указал подбородком в сторону пустой кобуры на бедре трупа:
– А где оружие?
– Пока не найдено.
– Думаешь, застрелен из своего же пистолета?
– Трудно сказать, пока баллистики не разберутся с пулями. Посмотри на входные отверстия, – говоря это, Тим показывал на раны кончиком авторучки. – Одно между лопаткой и ключицей, одно в надгрудинной ямке и еще одно вот здесь, в темени.
Тим продемонстрировал образованность, употребив выражение «надгрудинная ямка». Расселл, наверное, назвал бы это место основанием шеи.
– Острый, направленный книзу угол, – заметил Расселл. – Убийца прятался на дереве?
Тим покачал головой:
– Да, я сначала так подумал. Но посмотри на деревья. Видишь оранжевую метку? Это пуля, застрявшая в стволе.
– Ну, и что скажешь? Этот парень полз по земле?
– Да, вопрос на засыпку. Возможно, это была неудачная попытка изнасилования. Судя по пороховым ожогам, этого типа застрелили в упор.
– Но брюки-то у него не спущены, – заметил Коутс.
– Может, его застрелили, пока он с ней боролся.
Расселл, подумав, кивнул:
– Но почему она тогда не позвонила в полицию?
– Может, была слишком напугана?
– Логично. – Расселл ходил вокруг тела, пытаясь вообразить себе сцену, которая здесь разыгралась.
– Есть еще…
Но Расселл знаком велел Тиму замолчать. Он что-то увидел. Он сам еще точно не знал, что именно. Назовите это озарением, назовите интуицией – что бы это ни было, он привык этому доверять. Что-то было в том, как лежали листья. Дав волю воображению, он почти увидел еле заметный круглый отпечаток на земле.
Расселл подошел к этому месту и встал на колени, нащупывая на земле явный след от…
– Вот, – объявил он. – Дырка от колышка палатки. – Вытащив из кармана ручку, он осторожно прозондировал ею ямку. По углу наклона Расселл сумел определить, где были вбиты остальные колышки. – Здесь прошлой ночью был лагерь. Надо сделать гипсовые отливки этих дырок. И отливки каждого следа и каждой покрышки стоящих там, на просеке, автомобилей. Ты собирался показать мне что-то еще?
– Да. Совершенно невероятная вещь. Паркер обнаружил. – Тим повел своего начальника глубже в лес. – Посмотри.
Расселл взглянул, куда указывал Тим, и увидел два следа.
– Эти следы глубже других и расположены необычно близко один к другому. Паркер считает, что это может означать одно из двух:
– Либо и то и другое.
– Разумеется. Тебе это не кажется странным? Кто-то стоит невдалеке и наблюдает за убийством?
Расселл пожал плечами:
– Не знаю. Если бы я случайно стал свидетелем убийства, возможно, я предпочел бы тихо стоять и помалкивать. Это лучше, чем быть втянутым в драку.
– Значит, здесь было по крайней мере три человека. Один из этих троих убит, другой его убил, а третий стоял и наблюдал.
– Ты уверен, что он не стоял там раньше или позже?
– Наверняка не знаю. Но кто будет стоять посреди леса так долго, чтобы оставить такие глубокие следы? А если он появился здесь после убийства, он должен был поскорее убраться отсюда ко всем чертям, верно?
Расселл кивнул и вернулся на поляну.
– Интересно также, что они потратили массу времени на уборку. Они даже расшвыряли золу от костра.
Тим обдумал сказанное.
– И почему бы заодно не спрятать тело?
– Каким образом? То есть, конечно, можно его закопать, но для этого надо вырыть здоровенную яму. Думаю, они поняли бессмысленность этой затеи и решили потратить время на то, чтобы замести собственные следы.
Насколько наивным было такое решение, он говорить не стал. Даже самые ловкие преступники оставляют после себя следы. Все, что от него требовалось, – это собрать улики, пустить в ход логику и немного воображения, и при некотором везении он быстро обнаружит убийцу.
Глава 3
Бобби Мартин, мгновенно проснувшись, рывком сел на постели и тут же все вспомнил. Неужели он действительно убил копа, забрал ребенка, преступил закон? Столько всего произошло, что все смешалось у него в голове, как чужой кошмарный сон. Но ведь все это – не фантазия?
Отбросив одеяло, он спустил ноги на пол и с удивлением обнаружил, что на нем брюки и носки. Так вымотался вчера, что лег не раздеваясь.
Бобби не стал звать Сьюзен, он и так знал, где она. Там, где он видел ее в последний раз, – в детской. В коридоре все еще пахло краской и новым ковровым покрытием; идя по коридору, соединяющему большой холл с просторной, дорого обставленной гостиной, он ступал осторожно, чтобы никого не разбудить.
Он так до конца и не понял, как позволил уговорить себя на покупку этаких хором. Зачем нужны пять спален, если мебель есть только для двух? Но в безумии своих фантазий о Стивене Сьюзен захотела именно этот дом.
Какое это было чудесное время. Наконец-то, после стольких ожиданий, они станут семьей. Настоящей семьей, с детьми, грязными пеленками и разбросанными по полу игрушками. Все знакомые радовались за них. Их завалили подарками, игрушками и детской одеждой.
Но с момента трагедии они мало с кем общались. Окружающие не знали, что сказать, и, по правде говоря, Бобби не знал, как ему реагировать. Если кто-нибудь говорил в утешение, что такое случается сплошь да рядом, ему хотелось придушить его. Что значит «сплошь да рядом», когда он потерял сына?