Пятьдесят оттенков хаки
Шрифт:
Из-за двери раздался звук спешно удаляющихся шагов. Марьяна самодовольно хмыкнула:
– Как видишь, ловят каждое слово…
– Чтобы цитировать? – шутливо поддела Маша.
– … чтобы переврать и потом разнести по всему гарнизону.
– Слава весьма обременительна.
Сундукова уловила ее интонацию и улыбнулась в ответ.
– А ты не так проста, как кажешься! – скорее всего, повторила чью-то мысль радиодива и хитро подмигнула. – Лично я полагаю, что без амбиций творческий человек ничего не добьется. Даже наши античные предки были убеждены, что цель оправдывает средства.
– Насколько мне известно, эту точку зрения опровергают советские педагоги, считая эту идеологию разрушительной
– В тебе что-то есть, – удовлетворенно кивнула Марьяна.
Она пересела на подоконник и повернула кресло с Машей к себе, чтобы смотреть в лицо. Шарниры протяжно заскрипели. Сундукова отточенным движением достала сигарету и протянула пачку собеседнице. Та вежливо отказалась.
– А ты еще и не куришь? Вот так сюрприз.
Сквозняком распахнуло входную дверь. Маша встала, чтобы закрыть ее. Ветер разметал ее длинные локоны, разом превратив то ли в русалку, то ли в колдунью. Марьяна оценила статную фигуру, красивую походку и плавность движений новоиспеченной коллеги. Поймав взгляд гостьи, хозяйка кабинета почувствовала неловкость.
– Ты права, я по делу, – сняла напряжение Сундукова, забросив ногу на ногу. – Ухожу на диплом, а дела сдать некому. Выручай – подмени хотя бы на время. Без своих радиопередач городу оставаться нельзя. Они не бог весть какие, – самокритично заметила она, – но должны выходить в эфир ежедневно. Схема донельзя проста: звонкий репортаж из части или славные городские новости, после чего – объявления, поздравления, прогноз погоды. График очередности отработан годами. Понедельник, среда, пятница – военные. Вторник, четверг – культура, школы, детсады. Суббота – рапорт доблестной милиции о происшествиях за неделю. В воскресенье – концерт по заявкам и объявления. В этот день, кстати, если будет потребность в самовыражении, можно сделать сюжет для души, – Марьяна хитро подмигнула своему зеркальному отражению. – Из года в год работаем по накатанной схеме. Срыв невозможен, поскольку за прибытие офицеров отвечает политотдел. Они сами редактируют тексты, проверяя наличие в них секретов и контролируя дикцию ораторов. Так что – никаких проблем и накладок. Придет чтец, отбарабанит свои записи – и адью. Кстати, если тебя не будет, его запишет оператор. А потом смонтирует и добавит твои слова. У нас ведь не прямой эфир – что надо подчистим, подправим, вырежем.
– А зачем тогда ведущая? Я со школьной скамьи работала только вживую, не говоря об университете.
– Вчерашний день! При записи чище звук, невозможны оговорки и ошибки, можно наложить музыку. Диктору достаточно грамотно дописать заставки и объявления. Должен же кто-то представить героя дня, озвучив заодно киносеансы, распорядок работы бытового комбината и домовой кухни, – иронично призналась Сундукова. – К примеру, сегодня принесли очередной шедевр, где значится, что возобновила работу городская баня, – и процитировала: – «Мужское и женское отделения работают одновременно».
Приятельницы переглянулись и расхохотались.
– И кому нужны такие передачи? – уточнила Маша.
– Начальству. Они их вполне устраивают.
– А горожан?
– Люди их даже не слушают. Революции и потрясения им ни к чему. В военном гарнизоне главное что? Правильно: спокойствие и уверенность в завтрашнем дне.
– А почему нельзя дать в эфир репортаж о работе сферы быта или с места событий, который возьмет за живое?
– Каких событий? Открытие бани после ремонта? Или утренник в детском саду? Не смеши! Не станешь же ты говорить, что майор Н. ушел от жены, а у директрисы новой школы молодой любовник.
– Можно рассказать о работе лучших врачей или педагогов.
– И нажить кучу врагов! – с сарказмом усмехнулась гостья. – Тебе это надо? Работы на два дня, а обид до конца жизни.
– Почему
– Потому что всегда есть завистники, которые скажут, что их стаж больше, а заслуги значимее и рассказывать надобно только о них, а не о какой-то там Марье Ивановне.
– А нештатные ситуации на пуске? Людям будет интересно.
– Ты в своем уме? Думай, что говоришь! В работе советских военных и отечественной техники нет и не может быть сбоев. По определению. Иная информация на руку лишь врагам, – перешла на шепот Марьяна. – Нештатная ситуация – это всегда чья-то ошибка. Ее обсуждать нельзя, иначе тобой заинтересуются органы. А от них лучше держаться в стороне…
– Должно же быть что-то интересное, для души!
– Сколько угодно! Вот заедут к нам московские артисты со сборным концертом или писатель какой-нибудь пожалует – стряпай себе на здоровье интервью для радиогурманов. Разговоров будет на неделю. Потом повторишь этот сюжет «по многочисленным заявкам слушателей», – хохотнула Сундукова.
– К чему кого-то ждать? Можно подготовить обзор прессы.
– Сразу видно, что радио ты не слушаешь, иначе была бы в курсе, что библиотека ежемесячно анонсирует книжные новинки. А газеты каждый выписывает на свой вкус. Что в них обобщать? Сплошные передовицы! Поверь моему опыту, подобные инициативы наказуемы. Нашим людям больше всего нравится слушать себя, любимых. Их хлебом не корми, дай пробиться в эфир и высказаться о концерте или параде. Я раньше наивно брала интервью прямо на улице. Очередь выстраивалась – будь здоров. А назавтра все шептались, что можно было найти более интересных собеседников. Поначалу жутко переживала, а потом сделала оргвыводы и переместилась исключительно в студию. Зову только нужных людей. Завистников, конечно, не убавилось, а вот полезных знакомств стало в разы больше. Рекомендую не нарушать традиций – целее будешь.
– А ты не допускаешь мысли, что люди искренне хотят поделиться впечатлениями, вот и переживают.
– Не смеши меня! Они переживают, что записали соседа, а не его. Только и всего.
– Ты несправедлива. Амбиции здесь не причем, тем более ты говоришь, что радио никто не слушает, – возразила Маша.
– Святая простота! Слушают все, но при случае брезгливо вворачивают: «Я местную «говорилку» даже не включаю».
– Ты злая.
– Пусть так, – не стала возражать Марьяна, пристально глядя в глаза собеседнице. – Так ты меня выручишь? Без твоего согласия меня не отпустят, а диплом пока в зачаточном состоянии.
– Надолго?
– Могла бы солгать, что на месяц, – она задумалась, – но ведь не уложусь. Месяца два, а то и три. Имей в виду, желающих заменить меня – хоть отбавляй. Просто я искренне хочу дать тебе шанс прописаться на местном Олимпе, поскольку мне импонирует твоя независимость. Впрочем, имеешь полное право отказаться… – не оборачиваясь, гостья направилась к двери и уже через плечо бросила: – Поразмысли на досуге – загляну после обеда.
Маша хотела удержать коллегу, но вовремя передумала. Жалости та не приемлет, а в утешениях не нуждается. Она лишь сейчас отчетливо поняла, что Сундукова, в сущности, глубоко одинока и практически беззащитна.
…Марьяна выросла в многодетной семье богом забытого села в молдавской глубинке. На фоне равнодушных к учебе сверстников девочка не хватала звезд с неба, но при этом отчетливо понимала, что вырваться из цепких лап сельского быта поможет только диплом о высшем образовании, а потому к намеченной цели шла поступательно. Не без труда стала студенткой пединститута неподалеку от дома, но чрезмерными занятиями себя не утруждала, отлично понимая, что обучение синтаксису и пунктуации юных полеводов и механизаторов не имеет ничего общего с ее радужными мечтами о будущем.