Пятерка
Шрифт:
«Тут все нормально, — говорил он ей. — Калифорнийское солнышко. Трафик не слишком плотный. Группа сегодня дает удаленное интервью из клуба „Кобра“ — да, так он называется, — Нэнси Грейс, если хочешь, посмотри вечером ее шоу. Помнишь человека из агентства по поиску талантов, я тебе про него рассказывал? Роджер Честер? Это он устраивает. И мне должны позвонить люди Греты ван Састерен, сделаем парочку радиоинтервью перед концертом. Ну, в общем, складывается такая же минута безумия, как вчера».
Ее фраза: «минута безумия». Период хаотической деятельности,
Он ей сказал, что все под контролем. У него есть все, что ему нужно. Да, он знает, что забыл рыбий жир, оставил его на полочке с витаминами. Паровой утюг плохо работает. Наверное, они на всей полке выбрали единственный дефектный. Но все, что надо, у него есть. Он сказал ей про пальмы, которые растут прямо на улице, совсем как в кино, и ей бы до безумия хотелось посмотреть обувной склад «Офф Бродвей», который тут почти через улицу. Он попросил ее не волноваться, он найдет место, где будет хороший салат-бар.
Он не стал ей говорить, что у него «Дом блинчиков» через дорогу, потому что она знает, как он любит смешивать блинчики с сиропом, хрустящий бекон и капающие желтком яйца в невероятную вкуснятину пира, веселым сердечным смехом толстяка, ржущего над таблетками «Омега-3». Но такой пир он себе позволял нечасто. Только когда «Дом блинчиков» поблизости попадался.
«Люблю тебя», — сказала она ему.
«Люблю тебя, — ответил он. — Завтра позвоню».
Это можно было и не говорить: он ей звонил каждый день, когда бывал в командировках.
«Береги себя», — сказала она ему.
«Непременно», — ответил он.
Такой вот ритуал, прикосновение рук на расстоянии.
Он положил телефон и лег на спину, глядя в творожно-белый потолок и гадая, когда это надо сделать и надо ли.
Перед установкой звука? После концерта?
Надо ли вообще?
Хотел бы он знать, будь он одним из них?
Это решение из тех, за которые ему платят. Его работа. Эти молодые люди в холле — взрослые. Нехорошо было бы от них скрывать… Но опять же: что хорошего будет, если им показать?
Он задал себе другой вопрос: будь он отцом кого-нибудь из них, хотел бы он, чтобы знали его сын или дочь?
Тру полежал еще немного, обдумывая решение со всех сторон, чтобы дать себе выход, если ему этого хочется. Потом встал, взял лэптоп и вышел.
— Мистер Тру! — отреагировал Кочевник, ответив на стук. — Как поживаете?
Воздух сегодня был несколько суров, морозен на этом пути из Сан-Диего, но Тру случалось выживать в куда более суровую и морозную погоду.
— Я хочу вам кое-что показать, — сказал он. — Пока я настрою, не могли бы вы позвать сюда девочек?
— Кого?
— Дам, — поправился Тру.
Когда все собрались и Тру настроил лэптоп, сидя у письменного стола, который никогда не видел, как прикладывают перо к бумаге, он спросил, всем ли видно. На экране была видна печать ФБР
— Говорит и показывает ФБР? — спросила Берк.
— Да. — Тру навел курсор трекбола на иконку программы работы с изображениями, щелкнул, выбрал «Просмотреть все», и появилось несколько цветных превьюшек. Эти картинки он получил в защищенном вложении из Тусона вчера утром, когда заезжал в офис в Сан-Диего. — Тут будет графика, — предупредил он и поймал себя на том, что смотрит на Ариэль.
— Я думаю, мы это переживем, — ответил Кочевник с намеком на фырканье.
Синяк вокруг глаза уже позеленел, и глаз вроде бы видел. Кочевник все еще кипел по поводу вчерашнего разговора. И если честно, он был глубоко и горестно разочарован мистером Полуправдой.
— О’кей. Первая картинка.
Он щелкнул по иконке, и экран заполнило изображение в высоком качестве.
Они не поняли, на что смотрят. Терри из кресла спросил:
— А что это?
Показанная картинка изображала… вроде как бледную и веснушчатую кожу? А еще… яркая коричневая татуировка? Очертания бокала с буквой X посередине, а внизу — V в обрамлении двух извитых хвостов?
— Это клеймо, — ответил Тру. — Находится вот здесь. — Он показал на себе, прямо над левой лопаткой. — Те, кто в этом разбирается, говорят, что это часть печати Люцифера из книги «Гримориум верум», изданной в восемнадцатом веке.
Он щелкнул второй эскиз, и снова появилось яркое коричневое клеймо на бледной коже, но эта кожа была взрыта длинными рваными шрамами.
— Кто-то его обработал кнутом, — сказал Тру, не дожидаясь вопросов. — Кто-то, кто по-настоящему любит держать кнут. Этот символ считается изображением всевидящего глаза и опять-таки связан с сатанизмом.
— Стоп! — Кочевник, сидевший на другой кровати рядом с Ариэль, теперь встал. — Что это за херня такая?
— Это клейма, шрамы от различных типов кнутов, бритвенные порезы, раны, сделанные рыболовными крючками и битым стеклом, а также иными приспособлениями, которые эксперты пока не определили, — на спине и на груди Коннора Эддисона. Их нашли, когда его из той свалки оттащили в трейлер-медпункт. Фотографии сделаны полицией Тусона.
Тру щелкнул третье изображение — еще несколько скрещенных шрамов крупным планом. Они были оставлены вонзенным металлическим предметом, имеющим форму миниатюрной пятипалой когтистой лапы.
— Ох… Господи, — выдохнула Берк.
— В нижней части спины, справа, — сообщил Тру.
На всех картинках были надписи, на каком месте тела они находятся.
От следующего изображения Ариэль отшатнулась, Кочевник сузил глаза, а Терри выдохнул:
— Ну и ну…
Это было клеймо: перевернутая большая пентаграмма, в центре голова — наполовину козлиная, наполовину человеческая, рога аккуратно обведены языками пламени, на лбу горит 666, и все сделано подробно, с прилежанием и творчески — если можно назвать творческой работу каленым железом и электровыжигателем.