Пятерка
Шрифт:
— Да он псих, — сказал Кочевник. — Бесноватый.
Не успев договорить, он подумал о тех психах и бесноватых, которые разукрасили тело Аполлиона огнем и кровью.
— Это не все, — сообщил Тру.
— Показывай дальше, — сказала Ариэль.
Тру щелкнул курсором по кружку со стрелкой.
— Кто такая Бесси? — спросил Ковбой, показывая, что не дал себе труда ознакомиться с делом, но Аполлион не шевельнулся и слова не сказал. Радиоприемник написал что-то в блокноте и подвинул напарнику. Ковбой прочел и коротко
— Значит, Бесси вам велела ехать на «Стоун-Черч» и убивать людей. Я правильно понял? — спросил Радиоприемник.
Аполлион снова не ответил, и казалось, что уже не ответит. Таймер отсчитал двенадцать секунд. И тогда он сказал:
— Она мне велела найти пистолет, украсть, если надо будет, из дома Кэла Холланда, и убить эту девушку.
— Какую?
— Ту девушку из рок-группы. — Распухшие губы Аполлиона чуть изогнулись в досаде. — Которая поет. Бесси мне велела убить ее, потому что, если ее не будет, они не смогут закончить.
— Что закончить, Аполлион? — спросил Ковбой.
— То, что делают. — Он продолжал качаться туда-сюда. — Бесси говорит, они даже сами этого не знают.
— Гм, — произнес Радиоприемник. — Так что… Бесси вам сказала, что это?
— Ну нет. — Аполлион покачал головой. Он печально улыбнулся — улыбкой старшеклассника, умного, но ботана, предмета издевательств крутых ребят, который эту свою роль навсегда запомнил. — Мне не дозволено.
— Останови! — велел Кочевник. Тру нерешительно подвел палец. — Сейчас же останови!
Кадр застыл. Тру посмотрел на Кочевника, подняв темные брови.
— Чем это нам может быть полезно? — На разгневанного Кочевника с сине-зеленым распухшим глазом страшно было смотреть. — Ты думаешь, вот это нам поможет ставить звук, общаться с прессой, давать интервью и держаться в форме? Это должно нам помочь сделать то, что мы должны делать?
— Джон, — тихо сказала Ариэль. — Нам надо это посмотреть.
— Нет, не надо. — Он показал на рамку кадра на экране. — Это психованный, подсевший на боль фрик-сатанист. И больше он никто, ясно?
— А кем он еще мог бы быть, Джон? — спросил Терри, и Ариэль поняла, что он снова сидит рядом с ней, на месте, которое она для него держала там на скамейке перед эвкалиптом, но сейчас он ее слушал. Ловил каждое слово.
Кочевник был не способен отвечать. Он смотрел на Терри, на Ариэль и снова на Терри, потом на Берк, умеющую капать едкой кислотой на все неуправляемые мысли или неудобные идеи и сплавлять их в один Ком Глупости.
На этот раз яд не капал. На этот раз Берк закусила губу, издала короткий нервный смешок и встряхнула головой, будто говоря, что сказать ей нечего.
— Закончить что? — спросил Тру, обращаясь ко всем. — Просто ради интереса? Вы думаете, имеется в виду ваше турне, или…
— Мертвые не разговаривают! — почти выкрикнул Кочевник. — Призраки
Но еще не успев договорить, он услышал слова своего личного призрака: Джонни, тут нет дорожной карты.
«Но это же другое, — подумал он. — Это воспоминание». Отец его — не призрак, который велит ему украсть пистолет и застрелить девушку, потому что, если ее не будет, не будет закончена какая-то песня.
Ну вот, подумал он. Вот это оно и есть. Вот в этом и дело. В общей песне. И девушка у колодца. Девушка в драной соломенной шляпе с черпаком воды, которая пыталась засунуть его в свой мешок идиотов. «Ангел жизни», — назвал ее Джордж. Божий глас, обратившийся в церкви к Терри, рай и ад и прочий мусор для тех, кто боится думать своей головой. Ну да, приехали.
— Говорите свою чушь, — обратился он ко всем, — чтобы я мог назвать ее чушью.
У Ариэль глаза были темно-серые с искоркой сапфировой синевы, как блестки чего-то загадочного, мелькающего на поверхности моря.
— Ты знаешь, в чем тут дело, Джон. Знаешь лучше всех, потому что идея была твоя.
— Это просто песня, — сказал он с интонацией чуть ли не просительной. — Даже не законченная, даже музыки для нее нет. Просто несколько цепочек слов, связанных в строчки. Никаких скрытых смыслов. Никаких вспышек света. Просто это был способ… как-то удержать…
— Уберечь группу от распада, — подсказала Ариэль. — Я знаю, что так это началось, но теперь я думаю, что этим не кончилось.
— Новая песня? — спросил Тру. — Вы пишете новую песню? На вашем сайте говорится об этом?
— Нет, — ответил Терри. — Мы об этом стали думать уже после выезда из Остина.
— Тогда откуда это мог бы знать Коннор Эддисон? И если верить ему… верить его сестре, вы даже не знаете, что делаете. Так как это может быть?
— Нет у этого фрика сестры, ее убили! Хватит уже про его сестру! — Кочевник боялся, что сейчас у него провода перегорят. Его придется грузить в «скорую» и везти в реанимацию в Голливуде, и, быть может, та девушка явится к нему в палату и скажет: «Я в тебя верю», а он ей тогда крикнет в ответ: «Да пошла ты, я вот в тебя ни хрена не верю!»
Тру проговорил как можно спокойнее:
— Осталось всего несколько минут. Я хотел бы вам показать до конца.
— Берк! — сказал Кочевник. — Пошли куда-нибудь в бар, и мать их так!
— Нет, — ответила Ариэль, глянула на него и отвела глаза. — Я, пожалуй, останусь. Да и вообще… небезопасно сейчас разгуливать.
Тру щелкнул кнопку воспроизведения. Кочевник не стал выходить из комнаты.
Ковбой постукивал ручкой по краю стола. Радиоприемник потер рукой рот, готовясь зарокотать.