Пятеро детей и чудище
Шрифт:
— О, еще бы! — насмешливо отвечал Сирил. — Тогда, значит, мама утаит краденые вещи, а это будет еще хуже.
Дети снова принялись разыскивать Чудище, но опять неудачно. Грустные и озабоченные поплелись они потихоньку домой.
— Все равно! — решила вдруг Антея. — Мы скажем маме всю правду, она возвратит драгоценности — и все будет хорошо.
— Ты так думаешь? — сказал Сирил. — Неужели ты полагаешь, что она нам поверит? Разве может кто-нибудь поверить рассказу о Чудище, пока сам его не увидит? Мама решит, что мы все это выдумали, или — еще хуже — что мы помешались, и нас отправят в сумасшедший дом. Как тебе это понравится? —
— Хорошо тебе будет сидеть в железной клетке с мягкими стенами, где у тебя весь день будет только одно занятие: тыкать солому себе в волосы и слушать, как воют и беснуются другие сумасшедшие? Запомните, что говорить обо всем маме просто бесполезно.
— Но почему? — отвечала Джейн. — Ведь мы бы сказали правду?
— Разумеется, но для взрослых одной правды еще недостаточно, — сказала Антея. — Сирил прав. Давайте лучше пока наберем цветов во все вазы и не будем думать о драгоценностях. Ведь до сих пор все наши несчастия кончались хорошо.
И дети, собрав всю свободную посуду, наполнили ее целыми охапками цветов, отчего комнаты Белого домика стали похожи на что-то вроде сада.
Только успели убрать обед, как приехала мама и сразу же попала в объятия восьми рук. Ужасно трудно было удержаться оттого, чтобы рассказать ей тотчас же о Чудище, потому что дети давно уже привыкли поверять ей все свои горести и радости. И все-таки на этот раз о своих необыкновенных приключениях дети ни слова не сказали.
Да и мама, в свою очередь, хотела обо многом порассказать: и о бабушке, и о бабушкиных голубях, и о хромом ослике тети Эммы. Ей ужасно понравилась посуда с цветами. И, вообще, она чувствовала себя чудесно, вернувшись домой к своим детям.
Детям даже начало казаться, что Чудище они видели только во сне.
Но когда мама собралась идти наверх в свою комнату переодеваться, ее разом охватило восемь рук, так что ей даже показалось, что у нее было всего двое детей: Ягненок, сидевший у нее на коленях, и осьминог.
— Мамочка, милая, не ходи наверх! — говорила Антея. — Позволь, я принесу тебе все что надо.
— Или я! — присоединился к ней Сирил.
— Пойдем, мама, мы тебе покажем, какие здесь чудные розы, — убеждал ее Роберт.
— Не вставай, мамочка, пожалуйста! — жалобно упрашивала Джейн.
— Пустите же меня, милые мои! Что за вздор! — отвечала мама. — Я еще не совсем старушка, и мне не трудно подняться наверх, чтобы переодеться и вымыть руки — смотрите, какие они у меня грязные!
В конце концов она все же ушла наверх, а дети остались внизу и лишь молча переглядывались между собою, томимые мрачными предчувствиями.
Мама сняла шляпку — очень красивую шляпку с белыми розами — и подошла к туалетному столику поправить прическу. На столике, между зеркалом и подушечкой для булавок, лежала коробочка, обтянутая зеленой кожей. Мама открыла ее.
— Ах, какая красивая вещь! — сказала она.
В коробочке оказалось кольцо с большой жемчужиной, окруженной блестящими мелкими бриллиантами.
— Откуда это? — спросила мама, примеряя кольцо на безымянный палец, на который оно пришлось как раз в пору. — Кто это принес?
— Я не знаю, — вполне искренне ответил каждый из детей.
— Должно быть, папа велел Марте положить сюда эту коробочку. Пойду вниз и спрошу Марту.
— Мама, дай мне пока посмотреть колечко, — попросила Антея, зная, что Марта все
Лица у детей становились все более и более смущенными и наконец Джейн принялась хныкать.
Мама очень серьезно посмотрела на нее.
— Джейн, — сказала она. — Я вижу, ты что-то знаешь об этих вещах. Теперь подумай хорошенько, прежде чем станешь говорить, и затем скажи мне всю правду.
— Мы нашли волшебника, — поспешно ответила Джейн.
— Не будь глупенькой, Джейн, — вмешался Сирил и продолжил с мужеством отчаяния:
— Послушай, мама! До сих пор мы никогда не видали этих вещей, но прошлой ночью разбойники украли у леди Читтенден все ее драгоценности. Быть может, это и есть те самые вещи?
Все глубоко вздохнули, почувствовав, что на время спасены.
— Но как же все это могло попасть сюда? И зачем? — спрашивала мама. — Разбойникам гораздо легче было убежать с этими вещами.
— А быть может они хотели подождать, пока солнце сядет, то есть до ночи, я хочу сказать. Никто кроме нас не знал, что ты сегодня приедешь.
— Я должна сейчас же послать за полицией, — отвечала мать взволнованно. — Ах, хоть бы папа скорей приехал!
— Не лучше ли подождать, пока он приедет? — спросил Роберт, зная, что отец приедет поздно вечером.
— Нет, нет! Я не могу ждать ни минуты! Все это меня страшно беспокоит, — воскликнула мама.
«Все это» было кучей футляров со всякими драгоценностями, наваленной на кровать. Дети убрали драгоценности в шкаф, и мама его заперла. Затем она позвала Марту.
— Марта, — сказала она. — После моего отъезда был в комнатах кто-нибудь чужой? Отвечай мне правду.
— Нет, сударыня, — отвечала Марта. — По крайней мере… Я хочу сказать… — И она замолчала.
— Ну, хорошо, — продолжала мать ласково. — Я вижу, что здесь кто-то был. Скажи мне правду и, пожалуйста, ничего не бойся. Я отлично знаю, что ты сама не могла сделать ничего дурного.
Марта вдруг зарыдала.
— Я, сударыня, хотела вам сегодня же сказать, что дослужу до конца месяца и уйду. Так я, сударыня, собиралась сделать, потому что хочу одного молодого человека осчастливить. Он лесник, сударыня, и… Обманывать вас я не стану… Зовут его Джоном… И как вы, сударыня, раньше о своем приезде не писали, и у меня сегодня была такая спешка с уборкой… Он по доброте сердечной и говорит: «Марта, красавица моя», хоть я и не красавица и никогда ей не была, но вы знаете мужчин, какие они все… Так вот «Я, — говорит, — не могу видеть, — говорит, — как ты одна тут все метешь да скребешь. Позволь, — говорит, — подать тебе руку помощи. А рука-то у меня, — говорит, — крепкая и вся она твоя, Марточка моя милая». Вот он мне и помогал мыть окна. Только он мыл с той стороны, снаружи, а я изнутри. И вот, не сойти мне с этого места, коли я что не по правде сказала!