Пятеро детей и оно
Шрифт:
Оттуда девочки быстренько вернулись домой. Антея достала из ящика хорошенькую шкатулочку и пошла отыскивать Марту. Марта в столовой стелила на стол скатерть и была не в лучшем расположении духа.
– Знаешь что, – сказала Антея, – я разбила мамин кувшин.
– Очень на тебя похоже, – пробурчала Марта, со стуком ставя солонку на обеденный стол. – Вечно какие-нибудь безобразия.
– Марта, милая, не сердись, пожалуйста, – умильно попросила Антея. – У меня есть деньги на новый кувшин. Пожалуйста, будь другом, съезди за ним в город. Ведь там у твоей двоюродной
– Но вы же сами надумали ехать в город, – заметила Марта.
– Теперь мы не сможем – из-за кувшина. У нас денег не хватит.
– Знаю я, к чему вся эта затея, – сказала Марта. – Хотите сбыть Ягнёнка с рук на весь остаток дня. Вижу я вас насквозь.
Это было и на самом деле так. Но Марта не должна была знать, по какой причине. Поэтому Антея сдержалась и не стала возражать. Марта хлопнула на стол корзинку с хлебом, так что ломтики хлеба в ней подскочили.
– Ну уж ладно, – в конце концов согласилась Марта. – Только, чур, не бедокурить, пока меня не будет дома.
Когда Марта с Ягнёнком, одетые в самые лучшие одежды, удалились, Антея облегчённо вздохнула.
– Слава богу, хоть Ягнёнок будет в безопасности, – проговорила она.
– Глупости это всё, – сказал Сирил. – Раньше, чем я сказал про индейцев, Джейн пожелала хорошей погоды. Поглядите-ка, какой сегодня денёк!.. Ой-ой!
Он повернулся к окну, чтобы указать всем, какая чудесная стояла погода. И все повернулись вслед за ним. И все тут же точно остолбенели. В углу окна, среди листьев дикого винограда показалось лицо: темнокожее, с длинным носом, тонкими губами и чёрными глазами. Лицо было раскрашено разно цветными полосами, свисавшие по бокам чёрные прямые волосы были утыканы перьями. Через некоторое время лицо в окне исчезло. Дети с трудом пришли в себя.
– Ну вот, – сказала Антея. – Я же вам говорила!
Все спешно побежали наверх, чтобы осмотреть окрестности и сообща решить, что же им предпринять.
– И что же нам теперь делать? – спросил Роберт.
– Единственное, что мне приходит в голову, – сказала Антея, – это нам самим нарядиться индейцами и показаться в окнах или даже выйти из дому. Пусть они подумают, что мы вожди могущественного племени, и побоятся нас тронуть, чтобы избежать мести.
– Я думаю, Антея права, – сказал Сирил. – Только нам понадобится огромное количество перьев.
– Пойду схожу в курятник, – сказал Роберт. – Думаю, там я перьями разживусь. Индейки что-то здорово линяли последнее время.
Предварительная рекогносцировка из окон показала им, что на птичьем дворе индейцев не было.
Он ушёл и довольно быстро вернулся. Он притащил целый ворох перьев, но был сильно бледен и, как видно, здорово напуган.
– Послушайте-ка, – сказал он. – Дело-то не шуточное. Перьев-то набрать – я набрал. Вдруг вижу – под старой куриной клеткой притаился индеец. Я заорал на него – и дёру! Я успел удрать, пока он там вылезал из-под клетки. Пантера, давай тащи цветные байковые одеяла
Удивительно, как быстро можно сделаться похожим на индейца, если у вас есть цветные одеяла, пёстрые шарфики и куча перьев! Разумеется, ни у одного из ребят не было длинных чёрных волос, но зато в доме нашлось сколько угодно чёрного коленкора, которым обычно оборачивали книжки. Его нарезали узенькими полосками и прикрепили к коричневым ленточкам, которые содрали с девчачьих воскресных платьев. За ленточки, повязанные вокруг голов, натыкали перьев.
– Только лица у нас не того цвета, – заметила Антея, – а у Сирила, уж не знаю почему, оно вообще цвета оконной замазки.
– Ничего подобного, – возмутился Сирил.
– Индейцы там, снаружи, какие-то коричневатые, – заметил Роберт, – а я думаю, было бы хорошо, если бы мы сделались красными. Наверно, краснокожие индейцы ценятся выше.
Самой красной в доме оказалась охра, которой кухарка подкрашивала кирпичную печку на кухне. Ребята развели краску молоком, как это обычно делала кухарка, и осторожненько накрасили друг другу лица и руки. Они стали такими краснокожими, как индейцу и полагается быть. А может, даже чуточку краснее.
Закутанные в одеяла, украшенные перьями почти настоящие краснокожие индейцы выбрались из дому навстречу своим врагам. Вдоль живой изгороди, отделявшей сад от дикорастущего кустарника, торчал целый ряд голов, густо утыканных перьями.
– Нечего ждать, пока они на нас нападут, – сказала Антея. – Давайте притворимся ужасно опасными и свирепыми. Ну, начали!
Издав несколько воинственных кличей – насколько точно могли это сделать английские ребятишки без предварительной подготовки, – они выскочили за ворота и, приняв угрожающие позы, выстроились прямо напротив своих врагов. Все индейцы были одинакового роста, а именно – ростом с Сирила.
– Хоть бы они могли говорить по-английски, – шёпотом проговорил Сирил, не меняя при этом своей воинственной позы.
Антея почему-то была уверена, что по-английски они говорят, хотя откуда взялась эта уверенность, она и сама не знала. Она держала в руках белое полотенце, прикреплённое к тросточке. Это сооружение должно было изображать белый флаг. Антея размахивала им, думая: «Хоть бы индейцы понимали, что значит белый флаг».
Выяснилось, что они понимают. Один из индейцев, тот, что был лицом потемнее прочих, сделал им шаг навстречу.
– Вы хотите вступить в переговоры? – спросил он на чистейшем английском языке. – Я – Золотой Орёл из могучего племени Жителей Скал.
– А я, – отозвалась Антея, вдохновившись, – Чёрная Пантера, вождь племени… племени Мазаватти. Мои братья… то есть я хочу сказать, мои соплеменники… ну да… из племени Мазаватти – они все сидят в засаде вон за тем холмом.
– А кто эти могучие воины? – спросил Золотой Орёл, кивая на остальных ребят.
Сирил сказал, что он вождь племени Монинг Конго, прозываемый Белка Диких Лесов, и, поглядев, как Джейн в растерянности сосет палец, никак не в силах придумать, кто же она такая, Сирил добавил: