Пятеро из Рубежного Легиона. Том 2
Шрифт:
Городские старшины потакают этому — так спокойнее.
Да зачем народу знать и думать о том, что настоящее зло живо, и оно неподалеку?
Приговоренных к казни не подвергают смертоубийству немедленно, что самое важное, а просто заносят в специальный список. И они ждут своего часа. А что потом с ними избранный сделает — кто же его знает?
Может, и обойдется.
Конечно, горожане уже не принимают осужденных на казнь за равных, потому приходится их изолировать от общества — отправлять подальше в глушь.
Но они там живут спокойно и на полном обеспечении.
Вот только с
— По каким признакам вы понимаете, что нашли избранного? — хмыкнул Средний.
— Звезды нам об этом сообщают, — простодушно ответил седобородый.
— И действительно никто из ваших не может взять в руки Меч? — спросил Субботин с сомнением. — А пробовал кто-нибудь?
— Нет! Да и не решится никто! — испуганно передернулся туземец. — Есть у него еще одно название… Его редко упоминают, но известно оно всем справам. Грызомеч.
— Ох, ты ж! — взвизгнул Безымянный. — Понятное дело, что в любом мире правосудия без меча в руках — хрен добьешься. А вы раздобыли вообще занятный — он не только рубит, а и грызет вдобавок! Мог бы он еще и стрелять — так ему совсем бы цены не было!
— Точно. Грызет, — подтвердил с серьезным лицом Справодел. — Только грызет он исключительно своего носителя. Вызывает обостренные угрызения совести. Ведь как зачастую случается… Меченосец насаждает справедливость так, как он ее видит и понимает. А если Меч попадет в неправильные руки? Вот совесть его постоянно и доканывает, изводит, терзает сомнениями: «А верно ли я делаю? Действительно ли, что именно так будет справедливо?» Видимо, Меч питается совестью того, кто его в руки взял. И кормится, по всей видимости, нещадно. Кто же такую нескончаемую пытку выдержит? Кто отважится испытать на себе? Только истинный избранный с чистым сердцем. Потому никто и не решается близко подходить к Грызомечу, если он не отмечен звездами. А ежели меченосец нехорош, то его жизнь коротка, как у факела, опущенного в бочку с водой.
— И сколько уже у вас было избранных? — уточнил Средний. — Ну, тех, кто Мечом пользовался.
— До нас дошли только легенды, — отозвался седобородый. — На памяти старожил не было ни хороших, ни плохих меченосцев.
— А зов Меча как вы слышите? — поинтересовался Субботин.
— Младенец — тот, который избранный, — вопит и верещит дурниной, как никогда, если к достоянию кто-то приблизился, — ответил Справодел и засуетился: — Мне пора на совет городских старшин. После договорим. Нам надо точно знать: зачем вы здесь появились и когда собираетесь вернуться в свой мир? Надеюсь, при следующей встрече вы расскажете все без утайки.
Легионеры не спеша отправились в свой новый дом. Капитан подумал, что, возможно, ошибался. Его предчувствия — не оправдались.
Привык перестраховываться: лучше надумать лишнего, чем не додумать очевидного.
Справы — не идеальны, конечно. Пусть и довольно странные, со своими заморочками, но далеко не такие, какими показались сначала — мрачными и озлобленными.
Впрочем, чужаки всегда вызывают настороженность.
Да и понять настроения туземцев чисто по-человечески можно — кто при такой скудно-нормированной
И если Меч Правосудия — действительно древний механизм-«добродетель», то, может быть, именно здесь его место? Он ведь оберегает справов от зла. Кто знает, как на самом деле все устроено на этой планете?
Вдруг так и есть.
Лишив горожан их достояния, земляне, вероятно, обрекут местный народ на верную гибель. А вот и главный вопрос: зачем легионерам забирать артефакт? Передать его дангам, чтобы те использовали механизм в своих черных замыслах? Страшно представить, что они с помощью даже одного Меча могут натворить, и к чему их действия приведут в масштабе Вселенной.
Позволить барафлекстцам завладеть артефактом — нельзя.
Пока это реально. Данги перестали быть угрозой для землян. На этой планете, по крайней мере. Прибудут сюда другие — они тоже лишатся волшебных сил.
Выходит, Боевому кулаку придется задержаться в здешнем мире на неопределенный срок…
Размышления Субботина прервал душераздирающий крик…
Глава 5 В Благограде гостям по-своему рады
Истошный вопль не прекращался — он усиливался и разрастался, вбирая в себя все новые и новые голоса, превращаясь в невидимую мрачную тучу, заполонившую небо над Благоградом.
Вопль настиг легионеров на пороге их временного пристанища.
Внутри у Субботина что-то оборвалось. Он первым заскочил в дом, чувствуя неладное.
Так и есть.
Ни Мизинца, ни оружия, ни дангов, ни гениального технаря.
Пусто.
— Вот мы лоханулись! — присвистнул Безымянный. — Они точно за железякой подались. А салабон радостно впереди всех побежал! Ну что, командир, в погоню?
— А может, их местные того… — предположил Средний.
— В погоню, — угрюмо согласился Большой.
Для всех будет лучше, если пропавшие — беглецы, а не пленники.
Или уже…
Осмотрелись внимательнее — признаков борьбы нет. Шансов на то, что их недавние «попутчики» ушли сами — прибавилось.
Земляне вышли на крыльцо и тотчас попали под град камней и разваливающихся на лету комьев глины — все, что попадало под руку, швыряли в них справы.
Молча.
Яростно.
Истошный вопль, в котором продолжал утопать город, уже утратил первоначальный накал отчаяния и скорби — превратился в глухой утробный вой. Теперь он не взметался неистово к небесам, а расползался по земле — колючий, злой, беспощадный…
Но вой доносился издалека.
А здесь, возле дома, никто не нарушал тишину.
Лишь звонкие шлепки глинистой грязи, да тупые удары камня о дерево и о человеческую плоть…
Легионеры заскочили внутрь и забаррикадировали дверь.
Через несколько минут послышался холодный голос седобородого:
— Выходите или спалим…
— Началось… — тяжело вздохнул Субботин.
— С чего они так озлобились? — нервно гримасничая, свернул голову набок Безымянный. — Может, попутали что? Отмажемся или свалим все на дангов. Гореть я буду только в аду, а раньше — ни за что не согласен!