Пятеро из Рубежного Легиона
Шрифт:
— Пальцы! Сжались! Все к нему! — гаркнул Субботин и рванул вперед.
— Осторожно! — крикнул сапер, подбежавшим легионерам. — Тут какие-то невидимые заразы! Когти и зубы у них — офигеные!
У Среднего была разорвана штанина и на его одежде проступили расползающиеся бурые пятна крови. Досталось ему изрядно. Указательный, подскочив к нему, вскрыл свой индивидуальный перевязочный пакет и перебинтовал саперу рану.
Мизинец тут же почувствовал резкий отвратительный запах.
— На одиннадцать часов! — неожиданно даже для себя взвизгнул он.
Капитан
Средний в сердцах стукнул раненой ногой зверя в бок и сморщился от боли:
— Подох! Я же говорил — зубы и когти…
— Ты их видишь, что ли? — удивленно присвистнул Безымянный, посматривая с любопытством на новобранца.
— Ага, по запаху, — отозвался, уже немного успокоившись, парень и прикрыл глаза, переключая все свое внимание на обоняние.
Еще около получаса Мизинец, учуяв невидимок, нервно вскрикивал:
— На шесть часов! На восемь! На…
И легионеры вслепую расстреливали нападающих зверюг.
— Понял, Нюхач? Я был прав, автомат тебя только бы отвлекал, — довольно гоготнул связист, когда вокруг уже скопилась внушительная гора трупов материализовавшихся хищников.
— Нужно сменить позицию, боюсь, в этой вони я не учую живых, — деловито сказал Мизинец, уже начиная ощущать свою значимость в Боевом кулаке, благодаря обостренной способности. И только Субботин раскрыл рот, чтобы отдать соответствующую команду — воздушный поток подхватил их и перенес обратно в город волшебников.
Капитан сразу же подскочил к дверям и забарабанил в них кулаком:
— Медицинскую помощь! Срочно!
Но за дверями не раздавалось ни звука…
Глава 9 Указательный палец
С самого младенчества в нем появился внутренний несгибаемый стержень. Как-то вырос сам по себе, опережая все, что можно было опередить в формировании и развитии организма. Даже когда ему нестерпимо хотелось есть, он не просил, не требовал, надрываясь в истерике, а лишь молча искоса поглядывал на долгожданную молоконосную титьку.
И эта стойкость с годами в нем только крепла.
Вступив в сознательную фазу жизни, никакими философскими заморочками о поиске своего истинного пути он не страдал. Да и о чем тут раздумывать? По его глубокому убеждению, жизненная дорога должна быть прямой и незамысловатой и вести только вперед. Он же не заяц, незачем ему метаться из стороны в сторону, петлять и путать следы — от своей участи не спрячешься и не убежишь.
Он и сам по себе был прямолинеен.
Основополагающим принципом для себя считал понятие «надо». Практичное и разумное «надо» — наполняет жизнь правильным смыслом и необходимым делом, превращает тебя в человека — жизнестойкого и судьбоупорного, повелевающего своими слабостями.
Изредка, но все же случалось, актуальное
Еще в детстве он потерял отца, и груз обязанностей и забот о семье перелег на его плечи. Работы навалилось за пятерых. Так он научился не смиряться понуро с выпавшей ему долей, а терпеливо и бодро принимать ее такой, какая она есть.
Так сформировались его волевые качества.
Все же у него было две особо ярких слабости. Инфантильных умников он презирал, возможно, потому что не понимал их, и, встречая подобных, сразу же пресекал любое общение с ними, оборонительно покрутив пальцем у виска.
Правда, постепенно он избавился от этого никчемного «озорства».
Вторая слабость, впрочем, даже не слабость, а жгучее увлечение, которое его затянуло с головой, и, выискивая свободные часы и даже минуты, он с неукротимым азартом всецело предавался ему, прибегая торопливо в небольшой тир, спрятавшийся в полуподвальном помещении на окраине города.
Здесь он погружался в невероятную атмосферу, забывая абсолютно обо всем. Прорезь прицела, мушка и мишень — единственное, что оставалось существовать для него на всем белом свете в эти мгновения.
Была ли в этом какая-либо психологическая подоплека — типа так он «расстреливал» свои невзгоды? Или просто шалили гены — в нем пробуждались древние охотничьи инстинкты? На этот вопрос не смог бы ответить даже он сам.
Тир притягивал его с неумолимой силой, да он никогда и не пытался ее перебороть.
С женщинами он был суров. Физиологическую потребность не отменить, но при продолжительных контактах дамы его крайне раздражали: они создавали слишком много суеты, эмоциональной возни и бесконечно тянувшуюся за ними груду никчемной мишуры и бестолковых безделушек. Поэтому он быстро осознал, как с ними строить честные взаимоотношения — секс за деньги.
В этом случае никто никого не обманывал, и каждый получал то, что ему было нужно.
Когда Землю захлестнули затяжные кровопролитные войны, его призвали на службу в правительственные войска. К этому времени его младшие братья и сестры подросли, и сами уже могли о себе позаботиться, и он с легким сердцем пошел в солдаты.
То самое «надо», вросшее в него с самого детства и ставшее неотъемлемой частью его характера, лишило его всяких сомнений и излишних чувств, мешающих выполнению воинского долга.
Его зрение в изменившейся реальности многократно усилилось, и школа снайперов встретила рекрута с распростертыми объятиями. Лучший в потоке, лучший среди выпускников школы за всю историю ее существования.
Вот и первое боевое задание. По разведданным на передовую противника должна была приехать какая-то особо важная штабная персона. Но где конкретно она появится — было неизвестно. Чтобы устранить намеченную цель командование отправило дюжину снайперских пар — снайперы в связке поочередно выполняли функции наблюдателя и истребителя.