Пятеро на леднике
Шрифт:
Тишкин вспомнил предостережение Эйлурии и просто сказал:
— Исходная формула — огурец.
Лур совсем растерялся:
— Извините, Глоус, но субстанции, именуемой огурец, у нас тоже нет. Но я дам сверхсрочное задание теоретическому совету…
Тишкин печально вздохнул и сказал:
— Ты, Лур Ионыч, брось все свои кнопки. Пусть грядку засеют в затишке да на припеке, да поливают почаще рассаду…
— Но у нас нет почвы! — застонал Лур.
— А солнце-то хоть имеется?
— Только химическое.
— Ржавеет, что ли? — спросил Тишкин.
— Энтропируется, — грустно признался Лур.
— Ну а природа? Трава там, жуки, овцы?
— Бабочки синтетические порхают, по заказу даем ветер, — скучно пояснил Лур. — Вентиляторами.
— Тогда вы в полной трубе, ребята, — сказал Тишкин.
Лур вздохнул:
— Где-то вы правы… Нет, вообще-то жить можно. Только одно здорово неудобно — обязательное бессмертие.
Лур низко опустил узкую синюю голову, плечи его задрожали.
— Между нами, Глоус, мне обрыдло наше синтетическое благополучие. Я горд, конечно, что создал вместе с вами теории бесконечной небелковой жизни. Я счастлив, что мы вдвоем успешно выпрямили довольно кривое пространство и ликвидировали Время. В тяжелой борьбе мы победили последних сторонников грубой теории пищеварения, но… Знаете, когда мы с Марзуком сели на росистый некошеный земной луг у речки… Там еще мостик, помните?
— А как же, — сказал Тишкин, сопнув носом от волнения. — Родные места, третья бригада.
— И тогда я увидел маленького землянина с веснушками. Он стоял по колени в прозрачной воде, — а мы давно уничтожили воду как источник микробной агрессии, — и держал этот белобрысый житель Земли такой прутик, палочку…
— Удочку, — подсказал Тишкин.
— Да, удочку! И ловил что-то в этой изумрудной дивной воде на такого… маленького, который шевелится…
— На червяка?
— Да! На живого червяка! — воскликнул Лур трагически. — Тогда я подумал — мы ошиблись со своим бессмертием! Может, все здесь сломать, Глоус?
«Ишь куда загинает. Сломать! На живого червяка ловит», — подумал Тишкин и сказал уклончиво:
— Ломать погодим. Помозгуем.
Лур сказал:
— Тогда же на лугу мне повезло, в первый раз за последние три тысячи лет я понюхал живой цветок, а маленькое такое существо… с крыльями… меня охотно укусило.
— Пчелка, — сказал Тишкин. — Наверняка с дяди Макаровой пасеки. Хорошо прожгла?
— Нет, меня постигло разочарование! — горестно воскликнул Лур. — Я не ощутил запаха и не почувствовал боли. Ведь мы недавно удалили болевые центры отсюда. — Лур гулко постучал себя тонкими сизыми пальцами по темени. — Эх, Глоус, я ведь соткан из противоречий. Посмотрите.
Лур засучил рукава мантии выше локтя и показал Тишкину голубоватые полупрозрачные нити, из которых
— Глоус, вы ничего не видели. Я цельнохимический, избранный, бессмертный, — сказал он тусклым мертвым голосом. — Все это чушь — цветки, червяки! Готовьтесь, Глоус, сейчас прибудет Марзук с ионной пушкой самого крупного калибра, которая будет деземлировать вас!
— За что? — спросил Тишкин растерянно.
— Вы принесли с Земли миллиарды злобных микробов, пыльные сапоги и нелепые убеждения, — проговорил Лур глухим голосом. — В вас полно анархического электричества. Вот, пожалуйста! — Лур достал серебристую палочку и поднес к голове Тишкина.
У Тишкина волосы встали дыбом, из них вдруг выскочила и поплыла по залу небольшая шаровая молния. Лур, развевая полы мантии, бросился ловить ее. Молния опустилась на пол. Лур подкрался и прихлопнул ее ладонью, будто стрекозу. Вернувшись к Тишкину, запыхавшись, он сказал:
— Мы очистим вас от всего!
Тишкин посмотрел на свои недавно подбитые, довольно крепкие сапоги и сказал:
— А сапоги я не отдам, Лур Ионыч, как хочешь.
— Мы вам сделаем точную копию из лучших имитационных материалов, даже с пылью и пятнами. А ваши подлинные сапоги поместим в музей изучения Вселенной!
— Да ты не волнуйся, Лур Ионыч, — сказал Тишкин. — А то у тебя вон уши мигают.
Лур смущенно пояснил:
— Это вечность… пульсирует.
— И ничего, не беспокоит?
— Привык. Да, обземлились вы, Глоус, ужасно. Голубой цвет почти совсем утратили. И вы наверняка утратили способность к трансформации!.. Глоус, а ведь вы не Глоус! — вдруг страшным голосом проговорил Лур, принюхиваясь к Тишкину. — Вы самозванец!
Тишкин оторопело сказал:
— Как это самозванец? Я сам себя не звал сюда! Я к Дашке шел со станции, да не дошел из-за вас!
Лур схватился за голову:
— Значит, Глоус остался там. Какая трагическая ошибка произошла тогда, на сенокосе!
Тишкин с досадой сказал:
— Ежели бы вы сеном меня не закидали да не сели на меня, я бы разобъяснил, кто я такой.
Неожиданно за окном, закрытым плотной шторой, раздался глухой нарастающий рокот и громкие возгласы.
— Послушайте, что они кричат! — в страхе сказал Лур Тишкину.
Оба прислушались.
— О-ус… о-ус! — донеслось из-за шторы.
— Глобус требуют, — сказал Тишкин.
— Они требуют вас! — воскликнул Лур. — Толпы собираются по всей планете! Они хотят знать, что делал Глоус на Земле, как его там встретили, что такое вообще — Земля! Они просто помешались! Молодежь носит прически в форме земного шара!