Пятнадцать ножевых 4
Шрифт:
В институт я поехал ко второй паре. Надо же хоть раз в неделю там показываться, чтобы не забыли. А новости быстро доходят: на кафедре общей гигиены уже и объявление висит.
Посидел на парах, пообщался с народом. И двинулся в Институт Питания. Там как раз было чем заняться. Втык, полученный от Морозова, был не единственным. Видать, он сам от кого-то люлей получил, вот мне согласно эффекту домино и прилетело. Жаль, конечно, что я — конечная станция, передавать некому. Прям как у голубей. У них есть такая фишка — порядок клевания. Альфа-доминант клюет субдоминанта, тот субсуб и далее по
Тему диссертации полуофициально согласовали. Понятно, что на бумаге всё начнется после диплома, но в жизни разрешили разрабатывать проблематику, кое-какой материальчик готовить.
— Так, вот тебе письмо, отвезешь в НИИ гастроэнтерологии, — дал мне бумаги Морозов. — Знаешь, где это?
— На Энтузиастов, почти на кольцевой.
— Ага, до Владимира совсем недалеко останется ехать, — улыбнулся Игорь Александрович. — Не знаю, удастся ли к Логинову попасть, надо бы насчет проведения исследования удочку закинуть. Тебе много не надо, сотню основной группы, сотню контрольной...
— Совсем немного получается, — добавил я сарказма. — В критерий Стьюдента уложимся?
— А кто обещал, что будет легко? Зато у Анатолия Сергеевича и база отличная, и пациентов искать не надо. Они там и сами будут для себя материал собирать, обрабатывать.
— А кто этот Логинов? — спросил я. — А то еду, неизвестно к кому.
— Директор института, главный терапевт Минздрава. Членкор, кстати, так что ты там анекдоты не рассказывай. Земных поклонов тоже не надо, но аккуратно себя веди. Всё, позвонишь потом, доложишь о результатах.
Человек с таким количеством постов на месте точно сидеть не будет, так что я попал к заму по науке. Тоже неплохо. Потому что письмо прочитали, одобрили, и пообещали режим наибольшего благоприятствования — благо про наши с Морозовым исследования все уже знали. Так что при желании месяца за полтора можно всё и провести.
А хорошо быть соавтором революционного метода под эгидой Четвертого управления! Везде тебе рады, никто не прогоняет. Желаете провести исследование на нашей базе? Да мы только рады! Нам тоже упадет звездочка на фюзеляж нашего медицинского истребителя.
Даже чаем напоили!
А на обратном пути случилось оно самое. Которое имеет отношение к математической постоянной, равной отношению длины окружности к её диаметру. Числу пи, короче. Машина встала. Холостые, собака, держит, а пытаешься двинуться — глохнет. Я уже и капот поднимал, и по колесу стучал. Ноль эффекта. Не иначе, привет с последней заправки.
На экзотический автомобиль, испытывающий трудности в эксплуатации, остановился посмотреть таксер. Подошел, посочувствовал. Двигатели у нас одинаковые, так что диагноз он выдал сразу — засрало карбюратор. И помощь предложил, в восьмом таксопарке, здесь почти рядом, возьмут недорого — всего чирик, сделают быстро.
Других вариантов всё равно не было, согласился. Вот меня и оттащил мой новый знакомый Коля, таксист с двадцатилетним стажем, на тросике в этот самый парк. Отдал ему червонец за буксир,
Побросал в сумку то, что в машине оставлять не стоит, и побрел к метро. До «Авиамоторной». Вроде пока ехали, недалеко казалось, а пешком больше двадцати минут шагать пришлось. Спина мокрая, лицо задубело — в Москве зима попыталась взять реванш у весны. Всё не слава богу. Ничего, сейчас домой прибегу, согреюсь.
Попал я, конечно, в час пик. Толпы работяг с завода стремятся попасть под землю, перед входом на эскалатор порядочная пробка собралась, так что спускаемся в колонну по два, никакой беготни. А ехать долго, поспать можно, пока на платформу попадешь.
И вдруг мы, вернее, наш эскалатор, поехал очень быстро. Нет, он, скотина, помчался! Внизу закричали, и я живенько представил, что там сейчас творится. Сошедшие отойти не успевают, в них врезаются всё новые пассажиры, и получается куча мала. В которую попадать не хочется никак.
Не знаю, что меня сподвигло, может я автоматически это сделал, или последовал чьему-то примеру, но я схватился за поручень и прыгнул на разделявшую нас со встречным, работавшим на подъем эскалатором, балюстраду. Да хоть куда, лишь бы не оставаться здесь!
Блин, как же больно! По инерции меня пронесло вниз я со всей дури стукнулся бедром о светильник. А потом сверху добавил какой-то крупный мужик, решивший последовать моему примеру. Когда я сполз на встречный эскалатор, то оказался свидетелем того, как пластмасса на балюстраде лопнула, и женщина, не успевшая слезть, с криком провалилась вниз.
— Прыгайте! — заорал я верхним. Ко мне присоединилось несколько человек.
Они там что, не перекрыли вход? Эскалатор и не думал останавливаться, и люди на нем не кончались. Наконец остановился тот, на который занесло меня, и я, распихивая людей, похромал вниз с воплями «Я медик, пропустите!». Пластик на балюстраде лопнул еще в паре мест, снизу доносились стоны пополам с матами.
А внизу был просто сущий кошмар. В куче перед эскалатором набросало несколько десятков людей. Кто-то отползал в сторону сам, кото-то начали оттаскивать пассажиры. И я включился в этот конвейер. С каким-то мужиком лет сорока мы на пару взялись вынимать из кучи людей и относить их в сторону. Просто складывали под стенку, делать что-то по медицине пока некогда было. Сейчас прибудут те, кому положено заниматься сортировкой и оказанием помощи. А я только наложением рук могу пока. Хватай покрепче, неси быстрее.
Поломанных было просто очень много. Неимоверно. Руки, ноги, ребра. Человек шесть мы отнесли к стенке. Первый погибший, молодой парень лет двадцати пяти, попался нам, когда мы уже вынесли из кучи человек десять. Шея у него была согнута под каким-то странным углом, а когда мы сдвинули его с места, то мотнулась со стороны в сторону, будто держалась только на паре веревочек.
Тут начали подбегать первые менты сверху. Трое местных, с платформы, они с нами с самого начала были, носильщиками-спасателями временно стали. Нас с напарником оттеснили в сторону, мол, спасибо, уступите дорогу профессионалам. Мы отошли к стеночке и начали отряхиваться.