Пятнадцать поцелуев
Шрифт:
Рядом, конечно же, были люди — водители, няня, помощники по хозяйству — но это был персонал, которому платили за работу. Были учителя и одноклассники — но и это всего лишь приятели: встретились, обменялись парочкой новостей и разошлись.
По-настоящему дружбу я ощутила тогда, когда поступила на журфак и познакомилась там с Алёной. Она стала первым и единственным пока человеком, который знал обо мне больше всех и искренне, кажется, интересовался моей жизнью.
Нехотя, я всё же присоединилась к родителям, и мы отправились к семье Лихачёвых. Глеб в стильном костюме, уже успел
Мы поздоровались и, постояв несколько минут в компании родителей, чьи разговоры нам совершенно неинтересны, всё-таки уединились. Стоя у панорамного окна с бокалом шампанского, я чувствовала себя немного раскованнее. Глеб не любит меня и знает, что тоже мне неинтересен — это спасает ситуацию и облегчает взаимопонимание. Вот только родители этого не видят или считают, что «стерпится-слюбится».
— Вы ведь недавно вернулись из отпуска. На Канарах, кажется, были? — первым начал разговор Глеб.
Я улыбнулась, но ограничилась коротким ответом:
— Да. Там прекрасно.
— А мы ездили в Италию. С погодой пару дней не везло, но потом всё наладилось, кто-то включил солнце, и я даже сумел загореть, — он чуть приподнял рукав пиджака, демонстрируя смуглую кожу.
Я засмеялась.
— Тебе я, конечно, не конкурент, — оглядывая мою фигуру, по-доброму усмехнулся он.
— Да ладно. Признайся честно, сколько итальянок сломали себе шею, оглядываясь на тебя?
Теперь настал черёд рассмеяться ему.
— Ты же знаешь, мама строго блюдит за мной, чтобы я и в мыслях не изменял той, кого они мне уже подобрали.
— Даже у меня всё не так деспотично.
— У тебя кто-то появился? — тут же удивлённо приподнял он бровь.
Как в воду смотрел!
— Нет, но ты же понимаешь, что однажды нам придётся их разочаровать...
— Ну-у-у... Боюсь, это может быть скоро, потому что мои уже намекают на свадьбу.
— При том, что у нас даже не было ни одного свидания, не считая всех этих встреч на официальных мероприятиях, — подхватила я.
— Если ты хочешь... — лишь начал он, но я перебила.
— Глеб!
— Я просто проверил, — тут же со смехом он поднял вверх руки, признавая своё поражение.
— Не обижайся, ты хороший парень, просто не мой типаж. Если найдёшь кого-то первым, я не обижусь.
— Фух, — выдохнул он с театральной гримасой.
— Уже нашёл? — по-своему истолковала я его реакцию, затаив дыхание. Это облегчило бы мою совесть.
— Нет, но ты же понимаешь, что однажды нам придётся их разочаровать... — повторил он за мной.
Вообще-то, в школе Глеб мечтал стать актёром и участвовал во всех школьных постановках. Но родители, естественно, были против, поэтому теперь он работает в банке и, кажется, ничуть об этом не жалеет. По крайней мере, не показывает вида. А вот задатки актёра остались...
— Мне кажется, мы заходим на второй круг.
Мы опять посмеялись, а потом началась официальная часть, и можно было ненадолго умолкнуть.
Меня хватило на пару минут. А после я стала переписываться с Алёной и Сашей, и вечер стал в два раза лучше.
Домой мы вернулись ближе к полуночи. Отец — изрядно
Глава 4
Он ждал меня у метро. Изначально мы собирались в кино, но потом передумали и просто отправились бродить по Москве. Нам было, о чём поболтать.
Единственное, что меня насторожило (уже второй раз!) — ему снова кто-то позвонил, он снова отошёл на значительное расстояние и отвечал сдержанно и не слишком довольно.
Расспрашивать было неудобно, и я промолчала. Постаралась как-то отвлечься от гнетущих мыслей и стала вспоминать своё детство. О том, как рисовала картинки, помещала их в самодельные конверты и бросала в почтовые ящики одиноким бабушкам и дедушкам в нашем подъезде (тогда мы жили куда скромнее).
А ещё в детстве у меня была гувернантка, но вовсе не добрая старушка Арина Родионовна или строгая, но справедливая Мэри Поппинс. Скорее, она была похожа на Фрекен Бок. Довольно грузная, с сердитым выражением лица и бескомпромиссным способом воспитания. Она умело играла «милую старушку» перед моими родителями, но как только за ними закрывалась дверь, я должна была ходить на цыпочках, не требовать есть, пока не дадут и тихо сидеть со своими игрушками. Она же могла подолгу болтать по телефону или смотреть сериалы по телевизору.
— Звучит как фильм ужасов, — посочувствовал Саша. — И ты не жаловалась родителям?
— Жаловалась, конечно. Они не верили. Перед ними она ведь играла другую роль. Думали, я просто обиделась на неё за то, что не скупает мне все игрушки, которые требую. Она им так сказала.
— И сколько так длилось?
— Около года. Нет, чуть поменьше, месяцев восемь. Я точно не помню, мне было четыре года. Но однажды отец пришёл раньше с работы за какими-то своими бумагами и застал весьма живописную картину: я сижу в одиночестве и рыдаю в одной комнате, гувернантка, которая должна была мной заниматься — в другой, общается по телефону. В общем, был скандал, и больше я её, к счастью, не видела. Потом пришла другая тётечка, помоложе. Учила меня рисовать. Но через год у неё родился внук, и она уехала. Потом была третья — где-то полгода. А потом я пошла в школу и стала самостоятельной.
Ну, точнее, меня возил водитель, на дом приходила репетитор — с ней я учила второй язык, а ещё была няня, которая кормила меня и всюду сопровождала. Но об этом я Саше уже не сказала.
— В общем, как-то так. А какими увлекательными историями можешь похвастаться ты? — сощурив хитрый взгляд, взглянула на парня.
— М-м-м, дай-ка подумать... По семейному преданию, был у нас когда-то прадедушка, который поругался на рынке с цыганкой, и та его прокляла. Само собой, никакой цыганки не было, а прадедушка был милейшим человеком, не обидевшим за свою жизнь даже мухи, но всё-таки приятно, когда есть на кого свалить вину, если что-то идёт не так. А у нас вечно всё идёт не так. Почему-то я постоянно оказываюсь в неподходящее время в неподходящем месте.