Пятнадцать поцелуев
Шрифт:
Видно было, что ему это не очень приятно, поэтому я, как могла, постаралась сгладить ситуацию.
— Ты молодец. Я бы тоже хотела где-нибудь работать.
— У нас кассиры нужны были. Если хочешь, спрошу, — он вопросительно взглянул на меня, и я кивнула.
Машинально. Решила обдумать потом.
Но, с другой стороны, я же хотела самостоятельной жизни? А для того, чтобы не зависеть от родителей, я должна начинать прокладывать себе путь. Пусть так, зато рядом с Сашей. Кассиром — это нормально.
— И давно ты работаешь?
— Почти восемь месяцев.
— И как?
— Работа — она и есть работа. Устаёшь, но зато свои деньги. Маме сейчас нужны лекарства для восстановления, а они не дешёвые. И дедушка мне всегда говорил, что мужчина должен уметь как можно больше. Вот я и решил, что пора начинать.
— Дедушка? — переспросила.
— Да. О, — тут же воодушевился парень. — Я вас как-нибудь познакомлю. Он удивительный человек.
И уже через два дня, когда мы снова увиделись, предложил:
— Ну что, готова познакомиться с моим дедом? Я ему сообщил, он нас ждёт.
— А это точно удобно? — как-то смутилась я.
А вдруг взрослый человек с трезвым взглядом на жизнь сумеет разглядеть во мне то, что я скрываю? Что я «не такая», что Саше не подхожу? А потом ему скажет об этом...
И всё же отступать было поздно. И я согласилась — хотя это была чистая формальность.
Квартира Сашиного дедушки находилась на четвёртом этаже старого пятиэтажного дома. Парень коротко позвонил, пару секунд мы подождали (я даже немного поволноваться успела), а после за дверью раздались шаркающие шаги, и дверь нам открыл пожилой мужчина.
— Здрасьте, здрасьте, — радостно провозгласил он. — Проходите, милости просим. Не стойте на пороге.
Я поздоровалась, аккуратно разулась в уголке прихожей и вопросительно взглянула на Сашу. Тот явно чувствовал себя очень расковано в привычной обстановке.
— Привет, дед, — они обменялись рукопожатиями и обнялись. — Как здоровье?
— Согласно возрасту, — прокряхтел тот и перевёл взгляд на меня. — А это, я так понимаю, Вера?
— Да, здравствуйте, — пробормотала я слова приветствия, совершенно теряясь.
— Очень приятно. Виктор Михайлович — дедушка вот этого молодого человека. Ну, вы проходите, а я пока чайку сбацаю, угу?
Саша кивнул мне в сторону комнаты и первым туда направился.
— Проходи.
Комнатка оказалась небольшой, но светлой и уютной. В углу возле окна примостился старый стол, рядом — книжные полки, под завязку забитые литературой. У противоположной стены разместилась небольшая кровать, застеленная коричневым пледом. Подушки-думки уютно прислонились к её спинке.
— Ты читаешь? — взглядом указала я на книжные полки.
— Да. Лет двадцать назад я освоил алфавит и теперь вовсю этим навыком пользуюсь.
Я усмехнулась.
— У нас тут немного советский интерьер... — как будто виновато вдруг произнёс он.
— Всё хорошо, Саш. У вас здорово. Когда к нам приходят гости, всё чинно и пафосно. А у вас абсолютно неформальная дружеская обстановка. Это так здорово.
Почувствовав, что почти проболталась, я прикусила язык. Но Саша, кажется, не заметил.
Увидев на одной из стен несколько прикреплённых кнопками листков с явно собственноручно созданными пейзажами, с любопытством спросила:
— Ух ты, а это кто рисовал?
— Это? — небрежно бросил он, но видно было, что засмущался.
— Ты? Правда? — тут же догадалась я, не дожидаясь ответа. — Слушай, как здорово! Очень красиво, честное слово. Давно ты это нарисовал? Ой, или, простите, написал?
— Года три назад. Точно не помню. Выбросить было жалко, а дома они бы пропали. Решил тут повесить. Раньше много всего было — целая папка, а потом мать куда-то всё подевала.
— А сейчас рисуешь?
— Редко. Разве что на машине узоры вывожу шлангом, когда работаю, — засмеялся он.
Мне на секунду вдруг стало грустно. Подумалось о том, что, если бы Саша родился в такой же семье, как Глеб, всё могло быть совсем по-другому. Его рисунки имели бы совсем другую цену. Их представляли бы как новое веяние, авторский взгляд, высшую степень искусства, публиковали в журналах и всячески нахваливали. А его мать «куда-то всё подевала», потому что никакой ценности для неё они не представляли.
Я тут же постаралась отбросить эти мысли. Вряд ли Саша обрадовался бы, если бы узнал об этой жалости.
— А это что? — заметила я гитару в углу. — Ты ещё и играешь?
— Это дедова.
— А почему стоит тут? — не поверила я, заметив его смущение.
— Ну, когда-то и я сам учился играть, но бросил.
— Но какие-то навыки ведь остались? — не отставала я. — Может, продемонстрируешь?
— Слушай, давай лучше чай пить пойдём. Я ещё не готов к таким экспериментам.
— Ну пойдём, — усмехнулась я, решив не мучать его.
Виктор Михайлович в это время как раз разливал чай по кружкам.
— О, молодёжь! Проходите, не стойте в дверях. Вера, Вам чай или кофе?
— Мне то же, что и всем. И, если можно, Вы меня лучше на «ты» зовите, а то как-то неудобно.
— Принято, — улыбнулся Сашин дед.
Саша достал пакетики чая, а Виктор Михайлович, насыпая сахар, немного рассыпал и тут же нахмурился:
— Семё-ё-ён Семёныч... Санька, дай-ка тряпку, надо ликвидировать последствия.
Наконец все расселись, Сашин дед торжественно вздохнул и сказал: