Пятница 13-ое
Шрифт:
— Все, хватит! — проговорил доктор, прижимая Томми к стене, — успокойся, расслабься! Тебе померещилось! Слышишь, парень?
Томми невидящим взглядом смотрел сквозь доктора Лютера. И тот никак не мог понять, что же такое видит парень. Что вывело его из равновесия.
— Все в порядке, — повторил доктор, — все будет хорошо. Закрой глаза.
Томми зажмурился и расслабился. Доктор Лютер осторожно отпустил его. Казалось, Томми больше ничего не интересует, он устало сел на пол возле стены и стал
Миссис Хеберт тяжелым секачом отрубила голову еще трепыхающейся индейке. Она истерично хохотала, радуясь своей ловкости. Ее сын в восторге смотрел на конвульсивные движения птицы. Женщина с вожделением отводила лапы, крылья еще теплой, содрогающейся птице и шептала:
— Сейчас, дорогая, я разрублю тебя на такие вкусные, хорошие кусочки, сейчас я тебя так хорошо разрублю.
Миссис Хеберт в радостном возбуждении осмотрела обширную кухню своей фермы. По ее взгляду было видно, что все здесь ей очень нравится, и все здесь ей очень дорого. И что кухня для нее самое главное в жизни. Что у нее в семье существует только один культ, это культ вкусной еды.
— Я тебя, птичка, сейчас разрублю так, как разрубили ту жирную свинью в психушке, — восторженная улыбка заблуждала на лице женщины.
Секач взлетел в воздух и опустился на тушку птицы. Ее сын, сидевший за столом, ударил ложкой по столу и заверещал от восторга:
— Да, мама, да! Так ее, так! Руби! Руби!
Женщина оглянулась на своего великовозрастного сына. Он большой деревянной ложкой ковырялся в большой деревянной миске, выбирая наиболее лакомые кусочки. На его руках были все те же кожаные перчатки с обрезанными пальцами. Мотоциклистский шлем висел на спинке стула.
— Ну ты, болван, — ласково обратилась женщина к своему сыну, — не будь таким переборчивым, не выбирай себе лучшие кусочки, ешь все подряд. Разве я не готовлю самое вкусное рагу в окрестностях?! — Она играла тяжелым секачом, постукивая им по колодке, на которой лежала уже безжизненная птица.
— Да, да, мамочка, это самое вкусное рагу во всем мире!
И ее сын, набрав полную ложку мяса, чуть всунул ее в свой огромный рот.
Заслышав во дворе какой-то подозрительный шорох, женщина схватила двухстволку, вытаращила глаза и шепотом обратилась к сыну:
— Ух, этот чертов койот, он убил мою любимую индюшку. Он убил мою любимую птичку! Ух, этот чертов коайт! Сейчас я его укокошу!
И она направилась к двери, выходившей во двор.
— Убей, убей, мамочка, — тяжело шевеля мощными челюстями, поддержал ее идею сын.
Женщина, присев, пробралась к двери и ткнула во что-то стволом. Ствол уперся в живот Вика, который в этот момент стоял на крыльце.
Женщина смотрела на грязного парня в порванной майке, в разорванных
— Ты кто такой? Черт подери твою мать! Кто такой? Отвечай! — она взвела курок двухстволки.
Парень спокойно смотрел на вороненные стволы, потом перевел взгляд на лицо миссис Хеоерт и ответил.
— Я понимаете, два дня ничего не ел… Я хотел… Может быть, вам нужно что-нибудь сделать? Я оы поработал и заработал себе на обед. А? — вопросительно смотрел парень в лицо женщине.
— А что ты умеешь делать? — спросила миссис Хеберт.
— Я? Все умею делать.
— Ну что ж, хорошо. Иди в птичник, там огромная куча дерьма, ты ее всю разгреби и занеси вон туда под навес, — женщина стволом ружья показала, куда следует занести птичье дерьмо, — а потом приходи, я тебя чем-нибудь накормлю. Понял? — грозно сказала она.
— Да, да… Я понял.
И парень удалился в сторону птичника.
Женщина нервно забегала по кухне.
— Ну мать твою, и урод!
— Да, мама, урод! — проговорил ее сын с набитым ртом.
— Да и ты не красавец! Ты такой же урод, — сказала зло она своему сыну.
— Да, мама, я, конечно, не самый симпатичный в мире, но я ж ничего парень?
— Ты, ты, ты — уродина!
— Ну ладно, мама, не мешай мне есть, — и парень вновь зачерпнул полную ложку еще дымящегося рагу.
А миссис Хеберт, истошно завопив, схватила в руки тяжелый секач и принялась разрубать на мелкие кусочки тушу индейки. Перья и кровь забрызгивали кухню. Падали на ее грязный передник, на руки, лицо. Женщина только визжала от удовольствия. И было видно, что это занятие приносит ей настоящее удовлетворение.
Ее сын, громко чавкая, с восторгом смотрел на мать, которая взмахивала тяжеленным секачом. Ему тоже нравились пятна крови на ее рубашке и грязном переднике.
Шериф и несколько полицейских возились на лесной дороге возле черного автомобиля с поднятым капотом. Два трупа уже лежали на носилках, накрытые черным полиэтиленом. Шериф понял, что у него в округе началась серия убийств. Что тут снова орудует какой-то страшный маньяк-убийца.
Он осмотрел своих помощников с головы до ног. Ему не нравилось, как у полицейского Роя снова дрожат руки при виде трупов.
— Ребята, вы должны прочесать весь лес. Ищите.
— Что искать? — недоуменно уставился на шерифа Рой.
— Ну вы должны найти что-нибудь отличительное, подозрительное. Короче, несите все, что бросится вам в глаза.
Шериф посмотрел на искаженное страхом лицо Роя.
Что здесь, черт возьми, происходит?! — проговорил шериф.
— Вы меня спрашиваете? — изумился Рой.
Да нет, все в порядке. Продолжайте работать.
— Ну хорошо, — Рой шагнул в лес.