Пятьсот дней на Фрайкопе

Мерилион Наит

Место, которое проявилось на одной из карт Джироламо, выглядело презентабельно, но очень мрачно.

– Это не центр, верно? – начала она.

«Нет».

– Севернее?

«Да».

– Рин, на севере Фрайкопа элитные районы…

– Это твой дом, Джироламо?

«Да».

– Но разве там тебя искать не будут?

«Нет». «Нет». «Нет».

– Одна проблема, в доме милости зарегистрировано тринадцать человек. И если пациентов не досчитаются… – Оллибол заелозила на стуле.

Джироламо посветил за окно.

– Ойгоне

его заменит. Он в Лью превратился и спас нас… – начала объяснять Рин.

– Рин! Я помню… – сконфузилась Оллибол.

– Значит, сможет превратиться в любого другого пациента. И, Оллибол, мы найдем сильного мага, который снимет с тебя заклинание. А когда проверка закончится, когда заклинание с тебя будет снято, тогда мы сможем вернуться. И все снова будет хо-ро-шо!

Оллибол опустила глаза в стол, и Рин тоже стала рассматривать выглаженную накануне скатерть. Ни одной складочки.

– Когда вы должны выезжать? – наконец спросила Оллибол.

Джироламо долго смотрел в правое плечо Рин.

– Сейчас? – уточнила Рин, заранее понимая, каким будет ответ.

«Да».

Глава 10. Лестницы, платформы и этика дружбы.

Рин ненавидела изменения. И еще один переезд казался ей настоящей катастрофой. Во сколько теперь ей нужно будет вставать, из какого материала покрывала в доме Джироламо, есть ли там хлеборезка или нужно будет нарезать хлеб самой? Рин не против, просто ей хотелось бы знать заранее каждую мелочь. Чтобы хоть немного успокоиться.

– А если они не придут завтра? Те, кто его ищет? Если они будут тянуть? Если вообще вся эта неизвестность растянется на неделю?

– Не знаю, Рин… Не знаю…

– Как же ты справишься со всеми без моей помощи?

– Я всегда справлялась со всеми, помнишь? Им ничего не надо, они же выжженные.

Джироламо постучал основанием фонарика по ручке коляски, обращая внимание Рин и Оллибол.

– Он светит на карту с лестницей, Рин.

– И что это значит?

Оллибол закатила глаза.

– Туманова мать! Друллега, ты просто не от этого мира! Вот что значит никуда не ходить дальше одной единственной улицы. На Фрайкопе лестницы – один из способов передвижения. С тобой говорить бесполезно.

Оллибол присела на корточки напротив Джироламо.

– Если мы вызовем лестницу для людей с ограниченными возможностями – это рискованно?

«Да».

– Тогда как ты хочешь передвигаться по ним?

Джироламо снова посветил на карту: на ней четко прорисовывалась лестница, подвисшая посреди туманного кокона, с синей ковровой дорожкой и двенадцатью ступенями.

– Ты хочешь вызвать обычную лестницу? – засомневалась Оллибол. – Но как ты будешь передвигаться? Ты же не можешь ходить!

Джироламо посветил себе в грудь, а потом на Рин.

– Ты с ума сошел? Ты посмотри на нее! Она тебя не дотащит!

В общем, сделаем так, – Оллибол решительно хлопнула в ладоши, – мы оставим Рин здесь, а я тебя провожу до дома и побуду с тобой до тех пор, пока опасность не…

– Оллибол! Ты пытаешься снова его забрать… – ошарашенно пробормотала Рин, цепляясь за ручки коляски.

– Точно… – Оллибол тряхнула головой и снова уставилась на Джироламо, – она же как соломинка. Как она будет тащить тебя?

Джироламо посветил на карту с ойгоне.

– Он поможет?

«Да».

– Тогда ладно.

И снова фонарик заплясал по картам, а Рин с Оллибол наперебой принялись угадывать то, что пытался сообщить Джироламо.

Через час все трое стояли у одного из обрывов неподалеку от дома милости. Точнее стояли только Рин и Оллибол, Джироламо сидел в коляске.

– Если сегодня придет проверка и если сегодня удастся найти сильного мага, завтра же мы вернемся, Оллибол.

Подруга неуклюже пожала плечами:

– Ты все запомнила, друллега? Вы ведете пьяного друга домой. Ты заканчиваешь стажировку в университете на медицинском факультете. Вы познакомились в одном из баров минувшей ночью…

Оллибол резко замолчала, и глаза ее расширились от удивления. В воздухе в трех метрах от Джироламо заплясали оранжевые огоньки. Пульсируя, они разрастались, приближались друг к другу, склеиваясь в тонкие нити сверкающих молний.

И пока Оллибол завороженно наблюдала за превращением ойгоне, Рин вдруг сделалось тоскливо. Ей показалось, что она очень нескоро вновь увидит подругу и очень нескоро сможет вернуться в дом милости, где все так привычно…

– А если эта неопределенность растянется на десять дней… – шепотом обратилась Рин к Оллибол, но та не ответила.

Между тем тонкие нити уже переплелись между собой и образовали контур человека. Теперь все сосредоточилось внутри контура. Огненные точки заплясали в броуновском движении, сталкиваясь и разлетаясь, ударяясь о стенки контура. Вскоре рисованный в воздухе эскиз человека заполнился паутиной дрожащих жилок, меняющих свой цвет в хаотичном порядке от красного до бледно-желтого. Раздался треск, все замерло, и прямо на глазах Оллибол и Рин материализовался молодой человек с копной непослушных волос кирпичного цвета, россыпью веснушек и задорной улыбкой.

– Лью… – прошептали обе.

В шепоте Рин слышалась тоска – ведь все было проще и понятнее, когда в доме был Лью. У него точно хватило бы умений распутать заклинание, наложенное на Оллибол. В шепоте Оллибол та же тоска – ведь даже центр города так не манил ее к себе, когда в доме был Лью. У него точно хватило бы сил…

– Вот как пить дать Лью знал, что бесхозный ойгоне мотается в окрестностях… – медленно проговорила Оллибол, а затем осмотрела Рин с ног до головы, – моя маленькая друллега, ты не бойся ничего. Если что, ты знаешь, что я рядом…