Пятьсот дней на Фрайкопе
Шрифт:
Он не смотрел даже на ее правое плечо, молча вытирал тарелки и подавал их обратно. Конечно, в одиночку Рин бы справилась быстрее, но когда кто-то хочет тебе помочь, его нельзя отталкивать, особенно когда это Джироламо. А уж такой жест с его стороны дороже улыбок. Будет что рассказать Оллибол.
– Я не сержусь на тебя, если ты так думаешь, – начала Рин. – Конечно, если бы ты все это не устроил, я бы ответила на мамин звонок.
Джироламо протянул сухую тарелку.
– Да, с тобой непросто, но это понятно. Ты ведь совсем
Джироламо протянул руку за новой тарелкой.
– Знаешь, сегодня мой день рождения, и я должна радоваться… Но в свои двадцать я ощущаю себя на шестьдесят. Я все ждала, когда моя жизнь начнется, а сейчас, кажется, она уже прошла, и осталась у меня только цепочка последовательных действий. А ведь многие и в шестьдесят живут ярко.
Джироламо протянул сухую тарелку.
– Помнишь, как ты разлил уксус на ковер? Я тебя не виню, я сама виновата: за тобой не уследила… Тогда мне это показалось твоей худшей выходкой. Не переношу запах уксуса, и мне столько часов пришлось чистить ковер…
Джироламо протянул руку за новой тарелкой.
– Это был четверг, незадолго до звонка мамы. Это она посоветовала мне развести водой одну ложку нашатыря и две ложки стирального порошка. Так наш ковер был спасен… Я тогда в сердцах сказала маме, что ты похож на уксус – просто невыносим…
Джироламо протянул сухую тарелку.
– А она ответила, что уксус – прекрасный дезинфектор. Вот такая у меня мудрая мамочка… А я сегодня пропустила ее звонок…
Джироламо протянул руку за новой тарелкой.
Они повторяли одно и то же действие уже десять раз, и Рин начала ощущать спокойствие.
– Порой, я не могу объяснить себе, почему… Почему ты усложняешь каждый день моей жизни новыми выходками. Ну почему нельзя было спокойно съесть этот несчастный виноград? Я же для вас старалась. И для тебя в том числе. И вместо того, чтобы жить спокойно, ты делаешь все, чтобы обратить на себя внимание.
Рин хотела было взять тарелку из рук Джироламо, но он ее не отпустил, зажал в руке.
– Эй, ты чего?
Джироламо замычал.
– Что-то не так?
Он вырвал тарелку из рук Рин и поднял ее в воздух.
– Боже… Опять начинается!
Джироламо замычал, и тарелка угрожающе закачалась.
– Ты хочешь мятную конфету?
Враждебное мычание, тарелка качается.
– Я что-то не то сказала?
Джироламо затих.
– Так… – Рин уселась напротив него на корточки. – Я что-то сказала, и ты разозлился?
Тарелка поднялась в воздух.
– Я что-то сказала, и ты обрадовался?
Тарелка опустилась на колени, Рин бросило в дрожь. Неужели он пытался с ней поговорить…
– Подожди… Что же я сказала… Я рассуждала о том, почему ты не ел виноград.
Тарелка вверх. Не то.
– Почему ты усложняешь мне жизнь.
Тарелка на коленях. Тепло!
– Что же ты пытаешься мне сказать? Почему ты можешь усложнять
Мычание, а за ним улыбка с милыми скобками на щеках. Первая на счету Рин!
– Джироламо! – она бы и хотела вскрикнуть от радости, но вместо этого перешла на шепот. – Ты хочешь обратить на себя внимание, чтобы что-то сказать мне?
Тарелка осталась на коленях, а улыбка на лице.
– Ты что… все понимаешь?
Хлопнула входная дверь. Вернулась Оллибол.
– Я сейчас ее встречу, и мы вместе поговорим с тобой.
Тарелка поднялась в воздух и тут же полетела на пол. Но теперь Рин хватило ее одной, чтобы понять желание пациента.
Глава 6. Карты, сделка и фонарик.
В жизни Рин происходило так мало событий, что ей не составило труда сопоставить фразу сгустка «Обрати внимание, Рин» с тем фактом, что Джироламо потребовал от нее того же.
Возможно, он использовал весь остаточный запас силы, чтобы материализовать послание в виде сгустка. Хорошо, что отныне ему не надо объясняться с помощью силы; сейчас у Джироламо в руках был фонарик, который Рин отыскала на чердаке, и ничто не могло ей теперь помешать оказать помощь, в которой он, судя по всему, нуждался.
Луч фонаря дрожал на полу. Дом милости погрузился в сон, и Рин, сидя в комнате с больным, упорно создавала еще один скелет в своем шкафу. Скоро им там станет совсем тесно.
– Повторим еще раз, Джироламо. Слева направо значит «нет», снизу вверх значит «да».
Джироламо терпеливо закрыл глаза, оранжевый луч прополз снизу вверх.
– Тогда я еще раз повторю вопрос. Ты хочешь, чтобы я что-то нашла?
«Да».
Рин направилась в сторону тумбочки, но луч фонаря импульсивно закачался слева направо, а затем упал на кровать: под подушкой Рин нашла колоду карт.
На Кальсао Рин таких не видела, но, возможно, она просто не вращалась в кругу магов с высоким уровнем доступа к источнику. На каждой карте, которая попадала в руки Джироламо, проявлялась картинка: изображения людей, мест, животных. Последней картой оказался источник – круг, похожий на луну. Рин уже видела его на картинках, в бутылках с предсказаниями, в воспоминаниях больных.
– Что я должна делать?
Джироламо подсветил карту с изображением дома милости.
– Люди на картах – твои знакомые?
Фонарик дернулся снизу вверх.
– А места – реальные места на Фрайкопе?
«Да».
– Сейчас ты попытаешься мне что-то сказать, я поняла.
Рин выложила в ряд карты, на которые светил Джироламо.
Дом милости, кровать, источник, кровать.
– Нужно лечь спать в доме милости, чтобы коснуться источника?
Джироламо улыбнулся. Два – один, туман проигрывает Рин. А затем луч фонаря уткнулся в нее, в Рин.