Пятый прыжок с кульбитом
Шрифт:
– Окстись, Лизавета, - невольно я отпрянул.
– У нас чисто деловые отношения!
– Тогда не юли, - рявкнула она грозным шепотом.
– Сердце никогда меня не обманывает. Что случилось с моей дочерью? В глаза смотреть!
– Сразу за больничным шлагбаумом произошел конфликт, - четко доложил я.
– Она повздорила с хулиганами, арестовала их, и повезла в отдел.
– Дурацкая работа, - Лизавета сокрушенно покачала головой.
– А Ника такая наивная и доверчивая... Но что выросло, то выросло. Запомни, Бережной: рубить дерево будешь по себе! Не для тэбе
Хлебнув чаю, она развила эту мысль:
– Моя семья разбилась об стол следователя. Не хотелось бы мне такой судьбы для дочери. Я сама виновата, конечно, но больше вижу вины тех мужчин, что мне подкидывала жизнь. Да что там говорить, мне вообще с мужиками не везет... Вот ты, например.
– Чего я?
– мне даже обидно стало. Наезды какие-то глупые и облыжные.
– Думала, простой жулик. А ты еще та темная лошадка... Иллюзионист чертов. Хотя не жлоб... Ладно, говори, чего хотел.
– А я хотел?
– мне удалось хмыкнуть я в ее стиле.
– Умеешь ты с мысли сбить.
– Три желания, Бережной. Авдеева долги помнит, излагай.
– Хм...
– я сделал вид, что задумался.
– Эротические фантазии мы пропускаем...
Взгляд ее потяжелел:
– Злые языки называют меня сукой. Циничной и хладнокровной стервой. Но я умею быть благодарной, Антон. И если тебе от меня чего-то надо, то это не мое постаревшее тело. Такие вещи я чую издали.
Лизавета провела рукой по голове. Кажется, ей нравилась новая прическа. Как-то Жванецкий заметил, что лысому жить проще - причесываться быстрее. Правда, дольше умываться, но это не уже не так часто бывает. В любом случае, те седые неухоженные лохмы, с которыми она легко рассталась, даром никому не были нужны. Да, круги под глазами остались, и никуда не делись впалые щеки. Она выглядела бледной и уставшей, но ни в коем случае не больной. И первым признаком оживающего человека был пристальный взгляд.
– Твое нетерпение буквально висит в воздухе. Говори уже. Бережной.
А в самом деле, чего тянуть?
– Лизавета, наверняка тебе ведомо больше других. Как-никак, полковник юстиции, следователь по особо важным делам... В Генеральной прокуратуре несколько лет оттрубила.
– Давно уже полковник, мой милый, - она благосклонно кивнула роскошной лысиной.
– И славно трубила в Москве, пока доброжелатели не скушали.
– А меня давно интересует, отчего рухнул Советский Союз.
Почему-то такому интересу Лизавета не удивилась. Они лишь уточнила деловито:
– Рухнул или уронили?
– Хороший вопрос. Но он не отменяет первый. Здесь важен взгляд следователя, без ярких эмоций вроде «просрали полимеры». В этой связи хотелось бы избежать тезиса, будто СССР рухнул под тяжестью собственных проблем.
– А что, не было проблем?
– Были, как не быть. И это связанный с вопросом предмет для исследований. При Горбачеве карточную систему ввели, а при Ельцине отменили. Неужто производство продуктов наладили? Сомневаюсь, скорее припрятанные запасы распаковали. С тех пор наследнички наследство СССР дербанят неустанно, а оно никак не кончается. Но если Союз таки
– А остальные два желания?
– хмыкнула она.
От продолжения я воздержался:
– Пока так, золотая рыбка.
– Ладно, - покладисто согласилась Лизавета.
– Предположим, разберемся. И что с того?
– В смысле?
– Тридцать лет прошло. Зачем это тебе?
– Хм... Извечный русский вопрос: кто виноват и что делать.
Ответ прозвучал уклончиво - врать не хотелось, а говорить больше сказанного я не собирался. Будем оглашать план по мере движения вперед.
Лизавета настаивать не стала:
– Так в интернете полно ответов на все твои вопросы, - она ткнула пальцем в планшет.
– Листай, не хочу. Интриги, слухи, расследования.
– Правдивые ответы, придуманные троллями из семьдесят седьмой британской бригады?
– я поднял руки.
– Не, не надо.
Лизавета помолчала, решая чего-то. Видимо, сомневалась - говорить или нет. В конце концов, сказала:
– В свое время я интересовалась этой темой. Как и многие другие в прокуратуре.
– И что?
– Дерьма на вентиляторе полно, вот что. Многие властные мужи любят Россию - в смысле эротического аспекта. Альфонсы, блин, с одним желанием чего-нибудь урвать. А потом, сидя у камина виллы, думают, как бы ужалить матушку половчее. Еще у России беда с правителями. Бывает же так - с иными государями и врагов не надо. Много званных, да мало избранных... И первым флюгером считается Михаил Горбачев. Другим ярким примером двуличности советской партийной элиты является Борис Ельцин. Один- единственный пример: едва подписав беловежские соглашения о развале СССР президент России Ельцин позвонил с докладом президенту Соединенных Штатов. О чем еще говорить? Верный сын своих учителей и наставников из ЦК КПСС.
– Горбачев не игрок, - возразил я.
– Ни ступить, ни молвить по-царски не умеет. Ельцин, впрочем, тоже. Они фигуры, которые двигают.
– Зато крупные фигуры, - Лизавета подняла потемневшие глаза.
– Был такой прокурор, Виктор Илюхин. Находясь на посту помощника Генерального прокурора СССР он обвинил Горбачева в измене Родине, а впоследствии добрался и до очередных политиков. Собирал материалы, все рвался довести дело до суда.
– Кажется, он умер, - припомнил я.
Лизавета стерла ухмылку. И шелуха ироничной горгоны окончательно слетела:
– Да, Антон, он умер. Скорее всего, именно от этого.
– Опасаешься, значит?
– пробормотал я.
Скрывать сомнения она не стала:
– Слишком любопытных тушканчиков давят на обочине. А мне тут недавно новый шанс обломился, как ты знаешь. Чую где-то подвох, но жалко было бы шанс потерять. Жизнь надо любить, Антоша, - Лизавета горько усмехнулась.
– Она все равно трахнет, но так хоть выйдет по любви.
– Смерть - глупая и обидная штука, - согласился я.
– Конечно, все люди смертны, но человек рождается не для того. Он обязан сделать что-то полезного, и не только для себя. В конце концов, у нас простая сделка - я тебе, ты мне.