Пятый уровень
Шрифт:
— Ты дурак, — сказал Тим.
Он не просто так сказал, чтобы обидеть его, а сказал, чтобы Серега понял: он сам для себя сейчас представляет опасность, потому что не хочет пошевелить мозгами.
А Серега остановился и схватил Тимофея за майку.
— Ты знаешь какой-нибудь другой способ заработать деньги? — крикнул он истерическим голосом (совсем как у физички Марии Иосифовны, когда ей сзади к юбке прицепят взрывпакет). — Знаешь?!. Знаешь, я спрашиваю?!
— Нет, — сказал Тим честно. — Не знаю.
— Вот и заткнись!
Серега все-таки свинья. Знает ведь наверняка, что Тим все равно не бросит его одного, что все равно пойдет с ним куда угодно, — вот и изгаляется. Героя корчит. Супермена. Непонятую личность.
Но Тим ничего не сказал об этом, потому что не хотел драться с Серегой. И вообще не хотел с ним больше спорить. Молча они поднялись на невысокий курган, с которого «Дом Ашеров» был виден как на ладони. И все-таки здесь было четыре этажа… У Тимофея снова закружилась голова, когда он увидел перед собой картинку, неведомо как перекочевавшую из виртуальной действительности в действительность настоящую.
В его, Тимофея, действительность.
Серега достал из кармана дешевые электронные часы и скучным голосом сказал:
— Без трех девять.
А потом они спустились в ложбину перед этим чертовым домом.
Глава 24
Ростик подвигал «мышкой», и изображение на экране запрыгало. Миниатюрная видеокамера, спрятанная в верхнем, дальнем от входа углу «комнаты отдыха» на первом этаже, один к одному повторила движения «мыши». Угол обзора — неограниченный. Единственное, что он не мог захватить, так это только саму камеру.
Ростик набрал несложную комбинацию на клавиатуре, и теперь все мониторы, занимающие целую стену кабинета, разом ожили.
Вот стеклянный холл. Квашеный и Стиморол режутся в «дурака», забыв о том, что нужно наблюдать за территорией. Два оболтуса. Ничего, Ростик еще напомнит им об их обязанностях.
Вот гараж… Спортивная «хонда» лежит на полу, словно стреноженная антилопа. Пашка Немиров сосредоточенно копается в железках, на его руках — грязные полосы солидола.
А вот — кухня. Пачка с головой залез в холодильник. Что он там делает?.. Ростик слегка передвинул «мышь». Ага. Шоколад лопает, конечно.
Спортивный зал. Сюда понемногу стекаются «игроки», то бишь качаловские «трудные» подростки. Их уже довольно много (но это еще далеко не все. В Качалове каждый второй подросток — «трудный». Хэви-подросток). Человек тридцать, не меньше. Обезьяньи рожи. Двоечники. Кирюха Кашпай по кличке Подгузник проводит с ними инструктаж, баночным пивом угощает…
Каждая комната в доме была снабжена видеокамерой. А то и двумя — там, где интерьер особенно сложен и заковырист. Изображение с каждой камеры выводится на мониторы в уютном кабинете, расположенном по соседству с подземным гаражом. В этом самом кабинете и сидит сейчас Ростик Зельнов.
К половине девятого, пока остальные обитатели «Дома Ашеров» еще только продирали заспанные глаза, кашляли, сморкались и ругались спросонок, он успел проверить все камеры. Огромный особняк с сорока четырьмя комнатами был перед ним как на ладони. Это рождало чувство уверенности. Прекрасное чувство — прекраснее его может быть только азарт. Однако и он в значительной мере основывается на уверенности в своем успехе, уверенности органической, естественной, заложенной где-то в подкорке.
На свете нет людей, которым нравилось бы проигрывать. Даже самые азартные преферансисты, которые способны за ночь спустить все состояние, — думаете, они не уверены в своей счастливой звезде?.. Уверены, еще как! Отличие игроков-неудачников от всех прочих игроков состоит лишь в том, что у одних чувство уверенности ложное, а у других — настоящее, real. Суметь отличить одно от другого — вот и весь секрет успеха.
Ростик любил играть. Он неплохо разбирался в шахматах (по крайней мере так
Но это было не то. В карты и шахматы могли играть и его отец, и его дедушка, и все его прапрапрародственники. Ростику же посчастливилось родиться в то время, когда игра стала чем-то большим, чем развлечение. Чем-то большим, чем гимнастика ума. Игра стала жизнью для многих людей. Иногда даже больше чем жизнью. Это не касается тех личностей, которые каждое утро шатающейся походкой бредут из казино к стоянке такси… Ростик имел в виду многомиллионную армию программистов, художников, дизайнеров, продюсеров, которые ежегодно производили на свет сотни и тысячи новых компьютерных игр. А еще тех, кто с нетерпением ждал их появления. Все вместе они составляли огромную армию, куда более огромную, чем население любого государства. Они жили в игре. И умирали — иногда по десять раз на дню. Они кормились игрой. Они существовали не в обычном времени, по Гринвичу, а в другом — по Уильямсу (это основатель компьютерной компании «Sierra On-Line», производящей игры), где падение и возрождение королевской династии могло уместиться между завтраком и обедом; где можно было состариться, умереть и возродиться к новой жизни, пока мама с папой в соседней комнате успевают обменяться всего несколькими фразами.
Благодаря игре Ростик научился мыслить в планетарном масштабе (в этой своей способности он даже не сомневался). И видел жизнь в масштабе, через квадратное окошко монитора. Она ему нравилась такой.
Ростик щелкнул клавишами, и жующая физиономия Пачки отдалилась в глубь экрана. Пачка стал маленьким, смешным, почти игрушечным. Классический персонаж «Замка на холме».
Теперь это уже не Борька Климов по кличке Пачка, учащийся 8-го класса, двоечник, хулиган и тем не менее любимый сын своих родителей, а просто — «Орущий Индеец», один из второстепенных героев увлекательной игры. Стоит нажать клавишу — включится миниатюрное переговорное устройство, закрепленное у Пачки на вырезе майки, и тогда «Орущим Индейцем» можно будет свободно манипулировать.
— Пачка, сукин ты сын! — оглушительно закричал Ростик в микрофон.
— А?!!
Пачка чуть не упал от неожиданности.
— Что?..
— Хватит лопать шоколад, — спокойно сказал Ростик и, отключив связь, рассмеялся.
Он сохранил в компьютере параметры настройки и отключил все мониторы. Все, кроме одного. Самого главного.
Сейчас там не было видно ничего, кроме бесформенной груды одеял и мелкой пыли, повисшей в столбах солнечного света. Даже совершенная японская оптика не позволяла уловить хотя бы малейшее движение. Но движение было. Размеренное. Бессознательное. Осторожное. И Ростик чувствовал его — кожей, внутренностями, каким-то рудиментарным органом чувств, доставшимся, видно, еще от предков-питекантропов.
Ростик улыбнулся, почувствовав щекочущий холодок под рубашкой. Сегодня он, возможно, увидит то, что пока не может предложить ни одна компьютерная компания, даже такая крученая, как «Sierra On-Line»… Если, конечно, бойцы не облажаются еще на подступах к третьему этажу. Солобоны, черт их дери.
Туп… Туп… Туп…
Глухой невыразительный звук раздался в наушниках. Так мог бы ходить лесной зверь, не привыкший скрывать свое присутствие и в то же время не желающий спугнуть добычу. Ростик бросил быстрый взгляд в сторону единственного работающего монитора. Затем невольно отвернулся. На его лице промелькнула тень страха, хотя, возможно, это было что-то другое… Сам Ростик был уверен, что неспособен испытывать никаких чувств, кроме азарта. А азарт — слишком сложный коктейль чувств, и страх является одним из главных его компонентов. Тут легко передозировать.