Пыль и сталь
Шрифт:
— Мудрое решение, — прохрипел старик анмодец, откупоривая свою фляжку, сделанную из неизвестной Маркусу породы дерева.
Он сделал глоток, поморщился и обратился к магу, выдохнув в его сторону странной смесью запахов.
— Всегда будь уверен лишь в своём источнике, мелир’медаи. Это не раз спасало мне жизнь.
Эльфийка, едва вернувшись, видимо, почувствовала новую порцию алкогольного выхлопа от старика. Она тут же развернулась на месте и быстро зашагала прочь.
— А что пьёте
Старик ответил коротко, не глядя на него:
— Сшиикр.
— Вижу, вы не любитель поговорить.
— Не с вами.
— Полагаю, вы не любите выходцев из Аэтийской империи? — улыбка пропала с лица Тиберия.
— Мне не за что их любить, — старик по-прежнему смотрел в сторону.
— Но я не вижу причин для подобного отношения лично ко мне…
— Ты многого не видишь, — анмодец направил сверлящий взгляд карих глаз прямо в глаза аэтийца. — Твои предки не видели многого. Как и их предки. Те, что пришли когда-то. Они не хотели видеть. И слышать. И они за это поплатились. Не повтори их ошибки, не будь слепцом. Иногда самое верное решение — вовремя замолчать. Замолчать и уйти.
Старик встал и быстрым шагом двинулся к выходу, сжимая фляжку в костлявых руках. Темнокожий мужчина, засеменил следом, стараясь не отставать. Гном проводил их взглядом и вздохнул.
— Быстро же кончился вечер, даже пожевать толком не успели. Но не пропадать же добру. К тому же, с медовухой оно очень даже ничего.
Отрезав добротный кусок мяса, гном наколол его на вилку и унёс с собой. Маркус и Тиберий остались одни в неловком молчании.
— Никогда не понимал этих анмодцев, — пробормотал Тиберий. — Угрюмы, подозрительны, невежественны, высокомерны и при этом говорят загадками, явно не желая быть понятыми. Да и язык у них… Из всех известных мне народов жители Анмода — закрытая книга.
— Что же старик мог иметь в виду? — Маркус впервые за вечер прикоснулся к своему бокалу. Вино оказалось слаще, чем он привык. — Или он просто нашёл удовольствие в том, чтобы нахамить вам?
— Не имею ни малейшего понятия, Маркус. Вероятно, он припомнил мне принятие Анмода в состав Империи, иносказательно, конечно. Впрочем, это оказалось их стране только на руку. Вот только анмодцы этого не понимали. Нести блага цивилизации — это великий труд и, увы, труд неблагодарный. Империя занималась этим многие века.
— Не спрашивая никого о необходимости?
— Зачем спрашивать о необходимости очевидной пользы? — недоумённо спросил Тиберий. Кажется, он действительно не понимал, что имел в виду Маркус.
— Хорошо, скажу иначе. Приходить в чужой дом со своими правилами — это, по-вашему, правильно?
— Если эти правила несут благо, то да, безусловно, — аэтиец горделиво вскинул голову.
— Вы ещё молоды, Тиберий… —
В памяти всплыла картина: молодой Маркус, ещё без намёка на седину в волосах, пытается научить рыжеволосого паренька теории магии. Парень сопротивляется, но маг твердит, что её должны знать все студенты Академии, и что ему придётся выучить это в любом случае.
— Да, — повторил Маркус, — вы молоды. Каким некогда был один мой знакомый. Каким был когда-то и я.
Маг отхлебнул вина и попробовал жаркое. Оно и впрямь оказалось пропитано чесноком, точно капитан опасался, что на борт проникнут демоны.
— Полагаю, на этом наш разговор лучше завершить, — сказал Тиберий. — Не хотелось бы портить отношения ещё и с вами. До встречи.
Аэтиец встал и зашагал к выходу. Выглядел он немного обиженным, что не помешало ему учтиво улыбнуться встреченному на выходе из зала капитану и извиниться за столь ранний уход.
«Интересно, все уроженцы Аэтийской империи столь остро реагируют на замечания об их стране?» — подумал Маркус, глядя, как капитан присаживается за опустевший стол.
Жан Тревиль де Болье был мрачен. От весёлости начала вечера не осталось и следа. Он сделал глоток из бокала, к которому эльфийка так и не притронулась, и продолжил.
— Полагаю, вечер был обречён на провал с самого начала. Собрать таких различных меж собой людей и… не только людей — глупая затея. Мне казалось, вам будет, о чём поговорить и это скрасит путь, но я переоценил силу музыки и доброго вина. Экскюзе муа.
— Бросьте, капитан. Не ваша вина в том, что несочетаемое не сочетается, как бы смешно это не звучало. Многие из нас на поверку оказываются вовсе не теми, кем хотят казаться.
— Вы обо мне? — капитан возмущённо вскинул брови, но тут же смущённо улыбнулся. — Да, прошу простить меня, Маркос. Мне не хотелось обидеть лично вас. Но когда вы начали расспрашивать, я вспомнил, как отец впервые рассказал мне о Скверной ночи. К несчастью, он покинул меня уже очень давно, когда я ещё был ребёнком. То была очередная попытка отбить у демонов захваченную часть Нераля. Отец смело пошёл в атаку на порождения тьмы, но… В конце концов, он всего лишь человек.
Мне казалось, что за столько лет я уже смирился, но, увы, воспоминания ещё слишком свежи, будто медленно заживающая рана. Стоит её едва задеть и боль пронзает насквозь, точно острое копьё. Я будто бы сам пережил всё это. Говорят, все неральцы подвержены таким всплескам эмоций, хотя, уверяю вас, нам далеко до аккантийцев. — на лице Жана Тревиля де Болье появилась лёгкая улыбка.
— Нет, капитан. В данном случае я имел в виду не вас…
В этот момент корабль сильно накренился. Тарелки с приборами со звоном посыпались на пол, а Маркус едва успел поймать бокал. Когда судно вновь встало ровно, маг укоризненно спросил: