Пыль Снов
Шрифт:
— Не знаю. Чем бы это ни было, вряд ли это можно считать метафорой.
— Уверена в твоей правоте, ведь я даже не знаю, что такое метафора. Тогда вот как. Женщина всё это слушает, причем знает, что у нее в мозгах недостача. Но насколько большая? Неужели она просто вообразила, что лежит и слушает пустившегося в философию косматого Трелля?
— А, возможно, это тавтология. Или иной вид непроверяемых доказательств. Хотя… может быть, это нечто совсем иного рода. Хотя я иногда философствую, но философом себя назвать не могу. Уверен, важная грань не перейдена.
— Если
— Ты правда веришь, что Чудная Наперстянка может увести вас назад, в Даруджистан?
— Если бы ее не ранило… Пора учить местное наречие у Сеток. Но она не может обитать здесь, правильно? Земля выжжена. Квел сказал, она использована. Истощена. Никто здесь не выживет.
— Покрой ее одежд баргастский. — Маппо почесал обросшую челюсть. — А раз в мальчике кровь Баргастов…
Он громко крикнул по-баргастски: — Мы с тобой знаем этот язык, Дестриант Сеток?
Все четверо гостей подняли головы. Сеток сказала: — Похоже, да.
— Хорошая догадка, — заметила Финт.
— Наблюдение и теория. А теперь можешь немного отдохнуть. Я хочу знать историю чужаков. Потом вернусь и снова тебя разбужу.
— Не могу дождаться, — буркнула Финт.
— Если ни одно решение не годится, — размышлял вслух Надежный Щит Танакалиан, — что остается? Нужно идти по проверенной тропе, пока не представится альтернатива. — Он не сводил взора с медленно приближающегося кортежа королевы Абрастали. Дюжина всадников гарцевала, двигаясь по неровной почве, знамена подстреленными птицами трепетали над головами.
Смертный Меч Кругхева тяжело завозилась в седле. Скрип кожи, лязг металла… — Отсутствие нависло над нами, — бросила она. — Повсюду зияют дыры, сир.
— Так выберите одну, Смертный Меч. Дело будет сделано.
Лицо ее потемнело под ободом шлема. — Вы даете искренний совет, Надежный Щит? Неужели я так отчаялась, что готова стать неразумной? Неужели я должна проглотить недовольство? Я однажды сделала это, сир, и теперь готова пожалеть.
«Всего однажды? Жалкая ведьма. Ты всегда ходишь с кислым лицом. Намекаешь, что выбрала меня, не испытывая доверия? Старик тебя надоумил? Но только я, о женщина, видел горчайшее его недовольство в конце пути. Значит, в твоем разуме он еще говорит в мою защиту. И хорошо». — Печально слышать ваши слова, Смертный Меч. Не ведаю, чем подвел вас, и не знаю, чем могу исправить репутацию.
— Моя нерешительность, сир, подстегивает ваше нетерпение. Вы советуете действовать без раздумий, но если выбор нового Дестрианта не требует размышлений, то что требует? Кажется, для вашего ума это лишь титул. Вы полагаете, что человек может потом дорасти до ответственности. Но суть в том, что титул подходит лишь персоне, достигшей ответственности. От вас же исходит только раздражение юнца, уверенного в своей крутизне — как уверены почти все юнцы. Предубеждение ведет к необузданным поступкам и плохо продуманным советам. Но прошу вас молчать. Королева прибыла.
Танакалиан сражался с яростью, пытаясь сохранить внешнее спокойствие перед всадниками из
Королева Абрасталь не стала терять времени: — Мы встретили посла Сафинанда и я рада уведомить вас о скором пополнении припасов — и, добавлю, по разумным ценам. Если подумать, это благородно с их стороны.
— Да, Ваше Высочество, — сказала Кругхева.
— Кроме того, сафии видели колонну малазан. Они обогнули самый край Сафийских гор и направились к Пустошам. Идут быстро. Любопытно, что у ваших союзников имеется эскорт — никто иной, как сам принц Брюс Беддикт, ведет армию Летера.
— Понимаю, — сказала Кругхева. — Летерийская армия далеко вышла за свои границы, показывая, что сопровождала малазан не из-за недоверия.
Взгляд королевы отвердел: — Я же говорю — очень любопытно, Смертный Меч. — Она помедлила. — Становится очевидным, что среди всех важных персон, вовлеченных в нынешние приключения, одна я остаюсь в неведении.
— Ваше Высочество?
— Ну, все вы куда-то идете. В Пустоши, не иначе. А через них в Колансе. Мои предостережения относительно мрачной — нет, ужасающей — ситуации в тех далеких землях остались не замеченными.
— Напротив, Королева Абрасталь, — возразила Кругхева. — Мы обратили на них самое пристальное внимание и высоко ценим ваши советы.
— Тогда ответьте: вы идете, чтобы завоевать себе империю? Колансе, истощенное внутренней рознью, засухой и голодом, окажется легкой добычей. Конечно, вы не можете считать измученное население главным своим врагом? Но вы же там не бывали. Если, — добавила она, — вы удивлялись, почему я все еще с хундрилами, так далеко от родного государства, трачу недели ради грядущих переговоров с Адъюнктом — теперь, возможно, вы разгадали мои причины.
— Любопытство? — подняла брови Кругхева.
На лице Абрастали мелькнуло раздражение.
«Да, королева, я отлично вас понимаю».
— Уместнее описать это как тревогу. Я правлю Болкандо совместно с Королем и несу ответственность за удержание народа в узде. Мне отлично известна склонность человечества к хаосу и жестокости. Главное назначение власти — сдерживать их, принуждать к цивилизованности. И начинать я должна с себя. Так не тревожит ли меня мысль, что я, возможно, помогаю орде бешеных завоевателей? Не угнетает ли мою совесть идея, что я способствую вторжению в чужое королевство?
— Обширность выгод, истекающих из общения с нами, — сказала Кругхева, — должна привести к мысли, что вы, Ваше Высочество, и ваш народ получите много благ цивилизации, притом без особенных расходов.
Вот теперь она рассердилась по-настоящему, видел Танакалиан — эта суровая, ясноглазая королева, восседающая на коне посреди отряда солдат. Истинная правительница народа. Истинная служанка народа.
— Смертный Меч, я говорила о совести.
— Лично я полагаю, Ваше Высочество, что изрядное количество монеты может разрешить любые трудности. Не такая ли вера господствует в Летере и Сафинанде, как и в Болкандо?