«Пылающая Эмбер»
Шрифт:
Это Эдж?
Он красивый. Я бы даже сказала великолепный. Однако в чертах его лица преобладает жесткость. На лбу у него три заметные морщинки, а под ними — нахмуренные брови, нависающие над глубоко посаженными глазами. Улыбка Дозера естественная и легкая, тогда как у нового парня чересчур натянутая, словно он не привык использовать необходимые для этого мышцы.
Наверное, он на два дюйма ниже Дозера. И в отличие от Дозера, который заполняет каждый дюйм свободного пространства, имеющегося в его футболке и джинсах, и даже больше, на этом мужчине
Его темно-каштановые волосы не больше двух-трех сантиметров длиной и торчат в разные стороны, а еще у него усы и бородка, которые на солнце кажутся скорее рыжими, чем каштановыми.
Он позволяет подходящим к нему людям обнять себя, но перед этим оценивает их критическим взглядом. Если бы он не был повернут ко мне лицом, я бы не заметила, как во время объятия его улыбка на долю секунды превращается в жуткую гримасу, после чего он снова возвращает на лицо прежнее выражение, как будто оно и не исчезало вовсе.
Я не могу перестать думать о том, каким бы выдался сегодняшний вечер, если бы мои планы на вечеринку не изменились. Мне бы пришлось спать с этим незнакомцем, который выглядит так, будто не доверяет ни одной живой душе. Я стала бы его призом на ночь. Его сосудом, в котором он нуждался, чтобы найти для себя любого рода освобождение.
Всякий раз, как Уорнер брал меня против моей воли, я чувствовала себя такой грязной, что пыталась спастись бегством. Я чувствовала себя опустошенной и раздавленной. В случае с Эджем было бы то же самое.
Неожиданно открывается задняя дверь. Я была настолько погружена в свои мысли, что не заметила, как Дозер пробил себе дорогу к задней части клуба. Когда я поднимаю голову вверх и вижу, как он заслоняет собой дверной проем, мое беспокойство возвращается в полную силу.
Он удивлен, но также и рад меня видеть.
— Привет. Они сказали, что ты внутри, но я не знал, где именно, — говорит он.
Я отворачиваюсь от него к окну, и мой взгляд застывает на Бетани. Она смотрит на спину Дозера, не иначе. На ее лице вспыхивает печаль, а секунду спустя ее глаза встречаются с моими. Она машет мне рукой, большим пальцем указывая себе за плечо и, хотя отсюда я не могу прочитать по ее губам, я понимаю, что она говорит. «Я ухожу».
Разумеется, уходит.
Она здесь всего пятнадцать минут, а ее уже успела отчитать Ник. Теперь еще и мужчина, которого она хочет, но не может себе позволить, стоит здесь рядом со мной, ее новой подругой, потому что на протяжении двух недель я позволяла Дозеру думать, что у нас есть шанс. Мне нужно срочно это исправить.
Я поворачиваюсь к Дозеру и выдавливаю из себя улыбку. Увидев выражение моего лица, его усмешка медленно сходит на нет.
— Он отправил тебя к Бетани, да? — заявляет он резким тоном. Его мышцы бугрятся и выпирают, растягивая хлопок его темно-синей футболки. Я открываю рот, чтобы сказать ему правду о том, что куда бы не послал меня Мав, это не имеет значения.
Он бросается ко мне и хватает меня за руки.
—
Это трусливо с моей стороны, но мне не хватает смелости признаться ему, что я приняла решение в отношении него в первый же день нашего знакомства. Нет, сначала я дам ему возможность высказаться, а потом скажу ему правду.
— Хорошо.
— Пошли. Давай поговорим где-нибудь наедине.
Глава 25
Когда мы теряем надежду, мы теряем веру, и кажется, что уход — единственно верное решение.
ЭМБЕР
Дозер пинком захлопывает за собой дверь. Я отступаю назад, пока не оказываюсь посреди комнаты, фактически проведя дистанцию между нами в пару футов. Но он сокращает большую часть этого расстояния, когда шагает ко мне с перекошенным от ярости лицом.
Я поднимаю руку и, в отличие от Мава, он останавливается.
— Слушай, Дозер. Ты мне нравишься, но…
— Черт бы его побрал! — он проводит рукой по волосам, пропуская пряди волос сквозь пальцы, и тем самым создает на голове полный хаос. Затем он сердито смотрит на меня. — Ты мне нравишься, но что? Теперь, когда ты подружилась с Бетани, между нами ничего не может быть? Прежде, чем ты сделаешь свой выбор, тебе нужно знать, что мы с ней, — его рука рассекает воздух, — никогда не будет вместе. Никогда.
— Дозер… — я не могу молчать при виде муки на его лице. — Между вами что-то есть, и я не хочу оказаться посередине, что бы там ни было.
— Между нами ничего нет. Да, она когда-то была моим миром, и я хотел, чтобы она снова им стала, но ей больше нет до меня дела.
— Не правда. Я три дня наблюдала, как она изо всех сил старалась не думать о тебе, не говорить о тебе. Но ей это не по силам. Даже понимание того, как мало она знает о нас, вызывает у нее ревность.
— Это ни черта не значит, — фыркает он.
— Для женщины это очень важно.
— Ну, значит этого недостаточно, — он выдыхает и идет к кровати. Присев на край матраса, он разочарованно проводит руками по лицу. — Что она рассказала тебе о нас?
Я пожимаю плечами.
— Не так уж много. Только малую часть, и то лишь потому, что была пьяна.
Он выдыхает и бормочет:
— Она никогда не могла справиться с ликером. И это полное безумие, учитывая, что она владеет баром и пьет, как сапожник, — он потирает руки и рассматривает их, но ему требуется время, чтобы снова заговорить. — Она сказала тебе, что мы были вместе несколько недель назад?