Пылающая комната
Шрифт:
– Нет, мы сами справимся, – ответил Босх. – Не стоит придавать большого значения этим звонкам. Люди просто хотят заработать деньжат, только и всего.
– Само собой, – согласилась Холкомб. – Многие этого даже не скрывают.
– Есть еще что-нибудь интересное?
На столе лежала целая стопка бумаг с записями по звонкам.
– Почти нет, – сообщила Холкомб, взглянув на свои заметки с кратким содержанием звонков. – Я как раз излагала Люси главные моменты. Вот, например: звонивший посоветовал обратиться к некоему Соне, который знает всех в районе и
– К Соне, – повторил Босх. – Ладно.
Холкомб провела пальцем по списку.
– Звонила женщина, сказала, что мэр знает, кто и почему стрелял. Наверно, она имела в виду бывшего мэра, но я не общалась с ней лично. Звонок был ночью, анонимный, я слушала его в записи. Говорили с сильным испанским акцентом.
– Мило, – заметила Сото. – Закладывать парня, который сам объявил награду.
– А что, хорошая идея, – улыбнулся Босх. – Зейас не просто подстрелил, но и парализовал Мерседа, чтобы потом выкатывать его в коляске во время избирательной кампании.
– Гениальный план, – буркнула Сото. – И сработал на все сто.
– Что еще? – спросил Босх.
– Некоторые предлагали обратить внимание на нацистов, – продолжала Холкобм. – Другие уверяли, что за всем стоят наркокартели. Один из звонивших сообщил, что стрелок – это его сосед по имени Феликс, который ненавидит всех мариачи, поскольку однажды нанял их, а они сыграли хуже некуда. А еще какой-то парень объявил, что это дело рук мексиканской мафии, но не объяснил почему.
– Масса полезной информации, – подытожил Босх.
– Полезнее некуда, – согласилась Холкомб. – Я не упомянула множество звонков от расистов, утверждавших, что Мерсед получил по заслугам, просто потому, что он мексиканец.
Это была обычная реакция общества на объявление награды: психопаты начинали активизироваться. Босх не услышал ничего неожиданного или интересного, если не считать проверки его звонка по Бонни-Брае. Он поблагодарил Холкомб за терпение и отправился за кофе.
Когда он вернулся, Холкомб уже не было. Босх и Сото поговорили о деле, и он объяснил, что завтра утром ей лучше явиться на работу с чемоданом, поскольку скорее всего они поедут в Талсу на встречу с Охедой.
– Это может быть проблемой, – отозвалась Люсия.
– А в чем дело?
– Я посидела за компьютером и нашла тот бар, «Эль-Чиуауа», но когда позвонила и спросила…
– Ты туда позвонила?
– Да. Ты же сам сказал, что сначала нужно убедиться, там ли он.
– Только не связываясь с ним напрямую. Ты могла его спугнуть.
– Ну, на самом деле я не говорила с ним напрямую, да и вообще никак. Я попросила позвать его к телефону, но мне сообщили, что никакого Охеды у них нет.
– Может, он уволился. Это было десять лет назад.
– Я спросила. В смысле – стала уточнять, работал ли он там раньше, а парень на другом конце провода ответил: нет, никогда о таком не слышал. Хотя сам он в этом баре уже десять лет.
Босх обдумал эту информацию, пытаясь увязать ее с рассказом Кабраля. Кабраль говорил уверенно и, похоже, не врал.
– Все
Сото покачала головой. Босх уже знал, что у нее нет парня, и, как вчера выяснилось, большую часть свободного времени она тратила на дело Бонни-Брае.
– Может, мне позвонить в полицию Талсы и спросить, что они знают об Охеде?
– Ни в коем случае. Помнишь, что я рассказывал тебе про Бикон? Лучше не обращаться к местным, пока можно этого избежать.
Столкнувшись с критикой, Сото поспешила сменить тему.
– Как ты будешь договариваться с Уиттакером и Дюбозом? – осведомилась она.
– Поручу это тебе. Если я подключусь к делу, они могут что-то заподозрить. Но не наседай на них слишком сильно. Просто скажи, что у нас есть зацепка, и попроси показать досье.
– А если они увидят в отчетах мое имя? Я есть в списке свидетелей. Меня допрашивали.
Босх покачал головой:
– Не увидят. Им плевать на отчеты. Если они полезут в старое дело, то только за научными доказательствами. Они и пальцем не шевельнут, пока не услышат слово «научный».
Но Сото все равно что-то беспокоило.
– В чем дело? – спросил Босх.
– Ты уверен, что у телефонной кабинки, откуда ты звонил, не было видеокамер? – поинтересовалась Люсия.
Босх застыл. Он об этом не подумал.
– Честно говоря, я не обратил внимания, – признался он. – Но поскольку эта зацепка все равно никуда не приведет, никто не станет проверять камеры.
– Мы не ожидали и того, что Холкомб проверит номер, – возразила Сото. – Однако она это сделала. Я не хочу, чтобы у тебя возникли неприятности.
– Не волнуйся, все будет в порядке.
– Знаешь, в управлении ходят слухи, что сотрудников пенсионного возраста всеми правдами и неправдами стараются вытолкать до окончания контракта, чтобы сэкономить деньги.
– Господи, где ты могла это слышать? Тебе еще лет двадцать можно не думать о подобных вещах.
– Прочла в «Синей линии». В последнем номере напечатаны письма нескольких полицейских. Они жалуются на такую практику.
Босх кивнул. Он тоже читал эти письма. Первоначально «Программа отсроченного выхода на пенсию», сокращенно ПОВП, преследовала благие цели. Предполагалось, что она позволит опытным детективам оставаться на службе в органах, вместо того чтобы предлагать свои услуги где-то на стороне. Идея заключалась в том, что после отставки они смогут накапливать свою пенсию на банковском счете, параллельно получая полный оклад сотрудника полиции, причем размер их пенсии при этом увеличивался. Но потом в дело вмешались чиновники и политики, и заключать контракт по ПОВП начали предлагать всем, кто имел стаж больше двадцати пяти лет, независимо от квалификации и качества работы. В результате в полиции резко увеличилось число пенсионеров-контрактников, разорявших бюджет. Чтобы сократить расходы, департамент стал придумывать разные уловки, например досрочно увольнять работников до окончания пятилетнего контракта.