Пылающая комната
Шрифт:
Джимми увидел, что приятель его безумного друга тоже изрядно смущен. Ему это придало уверенности, и он шагнул вперед под одобрительным взглядом Криса и протянул Стэнфорду руку.
Тот пожал сильную кисть гитариста хрупкими тонкими пальцами и улыбнулся, чуть потупившись, своей чудной застенчивой улыбкой. Джимми невольно улыбнулся в ответ. Он неплохо разбирался в людях, во всяком случае, старался к ним присматриваться, и его поразило это сочетание явственно просвечивавшего в лице Марлоу тяжелого негативного опыта, страха перед самим собой, перед этим огнем, заключенным
— Очень приятно, — проговорил Стэн мягким мальчишеским голосом, — Мне Крис про вас много рассказывал.
— Представляю себе — хмыкнул Джимми с неохотой выпуская его легкую руку из своей. — Наверное, в основном о том, какой я тупой кретин.
Крис расхохотался. Он повалился в кресло и глядел на них с улыбкой, явно предоставляя право самим разбираться.
— Да нет, — Стэн присел на подлокотник кресла Криса, как будто боялся и старался держаться к Харди поближе. — он хорошо о вас говорил.
— Интересно было послушать, — Джимми тоже сел. — в лицо он в основном ругается. Я от него ни чего, кроме того, что я придурок, давно не слышал.
— Так ты и есть придурок, — комично возмутился Харди, все трое расхохотались и напряжение спало, Джимми и Стэн уже смотрели друг на друга как друзья.
— Вам… — Джимми осекся под бешеным взглядом Криса и продолжил, — тебе понравилась новая песня?
— Да, очень. Ты писал музыку? — Стэн перешел на «ты» с удивившей его самого легкостью.
— Да. Он прибежал в шесть утра с текстом, вытащил меня из постели и стоял у меня над душой, пока я хоть что-то не изобразил.
— Ладно тебе. Ты каждый день до четырех дрыхнешь. Тебе полезно побегать с утра. — фыркнул Крис, его рука лежала на бедре Стэна, судя по всему, ему доставляло острое наслаждение демонстрировать эту связь.
— На себя посмотри, — не остался в долгу Джимми, — ты только жрешь и спишь, не понятно, как ты еще хоть что-то делаешь.
— Ну не только, — поднял брови Крис, криво усмехаясь. Стэн слушал эту дурацкую перебранку, и странное, никогда не испытанное чувство причастности к чужой жизни охватило его. Он чувствовал себя здесь более своим, чем когда-то в колледже или с Томасом, он ощущал себя совершенно на своем месте, здесь никто не посмотрел бы на него как на странного чужака, они сами были странные и каким бы Стэн ни был, он вполне вписывался в ситуацию. Он смотрел на узкое, неправильное с слишком большим носом и темными живыми глазами лицо Джимми и почти кожей ощущал, что он действительно без всяких «Но» нравится этому человеку. Больше всего Стэна, воспитанного в совершенно определенных морально-этических рамках, поражало то, что Джимми, казалось, нисколько не шокировала их связь. В этом было что-то удивительно приятное, демонстрировать ему свою власть над Крисом. Стэн, а он и представить себе не мог, что когда-то сделает это совершенно естественно в присутствии чужого человека, взъерошил Харди волосы и потрепал его за ухо.
— Уймись, — сказал он, — не наезжай, он написал отличную
— Видал, — подмигнул ему Джимми, — теперь меня есть кому защитить.
Было три часа дня, но они все еще лежали в постели. Одеяло валялось на полу. Рядом стояла недопитая бутылка с вином и тарелка с одиноким персиком и парой рельефных косточек цвета рыжей глины.
Крис лежал на животе и курил, пристально прищурившись на огонек сигареты, давая через раз затянуться Стэну, который лежал рядом на боку, положив ему руку на спину. В шикарной стереосистеме с колонками в пол человеческого роста играли «U-2». Боно пел о любви.
— Тебе не надоело? — кивнул Крис головой в ту сторону, с которой раздавалась музыка.
Стэн молча помотал головой.
— Знаешь, я когда тебя увидел, я думал, что ты только Моцарта какого-нибудь слушаешь.
Стэн неслышно рассмеялся.
— Правда, правда, я знаешь, хотел тебе свой диск прислать, но думал, что и слушать не станешь, скажешь, что это просто шум.
— Ну нет. Я твой диск сам достал. И мне он очень понравился.
— Здорово, а я боялся.
— Да, но Моцарта я и вправду слушал.
— Понятно, — Крис вздохнул, повернулся на спину и зажег новую сигарету. — А я совсем не могу слушать классику.
— Скучно? — осведомился Стэн.
— Нет. Тяжело. Меня, знаешь, Джимми все таскал на концерты, когда мы только встретились. Он мне все говорил, что я должен это слышать, иначе у нас ничего не выйдет. Он меня как-то притащил в Консерваторию, Баха слушать, он мне даже свой костюм одолжил.
Стэн безудержно расхохотался, представив себе Криса в костюме.
— Ну ты чего, я вполне прилично выглядел. — обиделся Крис, — И трезвый бы, как стекло. Я тогда редко был трезвый. Ну вот, ты слушаешь? Пришли мы, все хорошо, сели, слушаем. Вообще, этот Бах бы еще тот тип. У меня было такое ощущение, ну как будто, это Бог с ним разговаривает, понимаешь?
Стэн пристально посмотрел на своего друга, он был уверен, что Крис в своей жизни ни разу не прочитал ничего о Бахе и даже вряд ли знал, когда композитор жил, но он с удивительной точностью повторил слова сказанные о нем одним поэтом, о разговоре Баха с Богом.
— Ну, так вот, — продолжал, глядя в потолок, Крис, — я сидел, сидел, потом чувствую, не могу, как будто у меня этот Бах вместе со своим Богом на голове стоит, вышел, пошел в сортир и, представляешь себе, я блевал так, как будто напился в нуль. Больше я в Консерваторию не хожу.
— Ясно. Эзотерики бы сказали, что у тебя чрезмерная чувствительность к энергетике Плутона.
— Блин, да говори ты по-человечески, я ни хрена не понимаю!
Стэн терпеливо объяснил про эзотериков, энергетику и Плутон. Крис выслушал с интересом. Он недавно, собрав волю в кулак, по настоянию Стэна прочитал «Ангела Западного Окна» и очень этим похвалялся. Сейчас он, когда было время, читал «Записки у изголовья», которые нравились ему чрезвычайно. Стэн хохотал до упаду, когда Крис, покачивая головой, говорил задумчиво «Ну тетка, ну дает, классная тетка, вот бы с ней познакомиться».