Пылающая межа
Шрифт:
– Давай, спрашивай.
– Я вот в последнее время только и слышу об этой диаспоре. А что, действительно такое влияние она имеет? – поинтересовался сержант.
– Еще бы! – кивнул Огольцов. – Армянская диаспора – это общины армян, живущих вне Армении и Нагорного Карабаха. Вот представь себе: в Армении и Карабахе живет три с половиной миллиона, а диаспора – это восемь миллионов.
– Ого!
– Кроме того, армянская диаспора имеет неслабое влияние в мире. Ну вот, например, стремится осложнить международное положение Турции.
– А что
– Это давняя история. Широко известный геноцид еще во время Первой мировой. Османы тогда вырезали миллиона полтора армян, – поделился информацией Огольцов.
– Теперь понятно… – почесал затылок Локис.
– И вот действующие в Европе армянские организации выдвигают для вступления Турции в ЕС следующие условия: официальное признание Анкарой геноцида, прекращение блокады Армении и обеспечение твердых гарантий соблюдения прав и свобод проживающих в стране национальных и религиозных меньшинств. Опять же – массовые демонстрации протеста…
– И как, товарищ капитан, есть результаты?
– Не без того. Большинство населения европейских стран выступает против принятия Турции в Евросоюз.
Десантники помолчали.
– Похоже, наши клиенты. – Огольцов всмотрелся вперед, разглядывая приближавшийся автомобиль.
– Так точно, они, – кивнул Локис.
После того как машина прошла контроль, десантники познакомились с тремя представителями диаспоры, где главным был Роберт Амбарцумян – представительный мужчина с солидной внешностью и неторопливыми манерами.
– Так что, командир, едем? – спросил он.
– Да, конечно, чего уж тут задерживаться, – согласился Огольцов, – время, я так понимаю, не ждет.
– Естественно, сейчас все на нервах. Телефоны просто раскалились.
Поднявшись выше в горы, машины попали под сильный боковой ветер. Он угрожающе завывал, словно не желая пропускать машины через свои владения. На подъезде к поселку бешеный порыв ветра поднимал с обочин дороги мелкую щебенку, швыряя в лобовое стекло.
– Сейчас тем, кто пешком, недолго и без глаз остаться, – прокомментировал Локис.
– А ты посмотри: вон пастух, так у него солнечные очки. Только этим и спасается, – кивнул Огольцов. – В противном случае надо голову под мышку засунуть и дожидаться, пока буря не утихнет.
– Как они только выдерживают?
– Человек ко всему привыкает…
Когда оба автомобиля оказались у больницы, острый взгляд Локиса сразу приметил кое-что не совсем обычное для такого рода заведений.
– Глядите, товарищ капитан! – присвистнул он. – А больница-то, похоже, с военным уклоном.
Глазам вышедших из автомобилей армян и россиян предстали четыре охранника, вооруженных автоматами, стоявших на входе.
– Странно как-то, – заволновался один из армян, – что это значит, по-вашему?
– Сейчас разберемся, – ответил Огольцов, – у нас есть договоренность.
Тут же к ним подошел встречавший их Керимоглу. Выглядел он как-то мрачно, что сразу бросилось в глаза.
– Здравствуйте! – пожал он
– Что такое? – подозрительно нахмурился Амбарцумян. – Только не говорите нам о каких-то накладках.
– Не хотел бы, но, к сожалению, придется. Состояние здоровья Мхитаряна резко ухудшилось. Сейчас он очень плох, и лучше его не трогать, тем более не перевозить. – Турок развел руками. – Буквально в последние часы кризис случился. Ранение довольно тяжелое. Поначалу нам казалось, что ситуация не так уж критична. Была сделана операция, у него извлекли пулю. Но вот…
– Нам надо взглянуть, – решительно заявил Амбарцумян, перекинувшись несколькими словами со своими товарищами.
– Прошу немного обождать, – произнес Керимоглу, как-то напряженно дернувшись, – сейчас к нему должны отправиться врачи. Лучше какое-то время не мешать их работе. Могу предложить выпить пока по чашечке кофе…
– Да что мы, кофе пить сюда приехали! – раздраженно произнес армянин. – Что же вы нас заранее не предупредили?
– Так ведь я же и говорю: только недавно все это случилось, – еще раз напомнил Хасан.
Повисло напряженное молчание.
– Ну что ж, делать нечего, – кашлянул Огольцов, – придется обождать.
Новость сильно расстроила армян. Отказавшись от кофе, они уселись в машину. Сквозь приоткрытые стекла было слышно, как они оживленно обсуждали новый поворот дела. Хоть Локис и не знал армянского, но нетрудно было догадаться, что в разговоре поминались и турок, и азербайджанцы, причем далеко не лучшими словами.
– М-да, – сержант побарабанил пальцами по капоту «УАЗа», – накладка…
Артур и не догадывался о том, что происходит в этот момент у входа в больницу. Он дремал. В последнее время ему стало легче. Укрытый одеялом, он набирался сил.
Дверь скрипнула, и в палату почти неслышно вошел санитар-араб, работавший с Керимоглу. Оказавшись внутри, он бесшумными шагами приблизился к постели и внимательно вгляделся в лицо Мхитаряна. Тот ровно дышал, глаза его были закрыты. Движением фокусника медбрат-вредитель извлек из кармана ампулу. Отломив кончик, он принялся набирать отраву, недавно полученную от «шефа». Затем он склонился над водителем. Теперь оставалась лишь самая малость.
Внезапно армянин дернул головой и открыл глаза, недоуменно уставившись в физиономию, заслонившую свет. Немая сцена, длившаяся несколько мгновений, прервалась криком пациента:
– Так это же ты был тогда на дороге! – Узнав «иглоукалывателя», он вцепился тому в шею. – Тварь! Я тебя сам на тот свет отправлю…
Медбрат, ошеломленный неожиданным и активным сопротивлением, упустил первый момент, когда все можно было проделать «без шума и пыли». Пальцы Мхитаряна крепко стиснули ему горло, прекратив поступление воздуха в легкие. Санитар попытался вырубить водителя одной рукой, не выпуская шприц, но тот так вцепился в горло, что от этого намерения пришлось отказаться.