Пылающие бездны
Шрифт:
— Что вас так испугало, милая девушка? — удивленно проговорила Авира Гени-Мар.
Но Лейянита не отвечала. Она с рыданьем билась на стеклянной крышке гроба и в исступлении взывала, как бы надеясь разбудить спящего:
— Гени!.. Гени!.. Гени!..
Авира гордо выпрямилась и высокомерно сказала:
— По какому праву, странная девушка, вы называете моего мужа этим именем?
Сзади послышался какой-то шорох. Авира быстро обернулась. В дверях стояли Нооме и Роне Оро-Бер.
— Лейянита, что ты здесь делаешь? — закричал Нооме, бросаясь к бьющейся в рыданиях внучке.
Лейянита
— Дедушка, он умер!..
Ученый обнял плачущую девушку и внимательно осмотрел помещение.
— Это… Это… если не ошибаюсь, кабинет моего ученика, Гро Фезера, председателя Союза Ларгомерогов? — умышленно подчеркивая последние слова, произнес Нооме.
Авира выпрямилась и гордо взглянула на вошедших.
— Вы не ошиблись. Это — научный кабинет председателя Союза Ларгомерогов, которого с бешеной пеной на губах разыскивает грязная чернь по всем закоулкам планеты. А я — его сестра. Только вы напрасно побеспокоились, проникнув сюда, — Гро Фезера здесь нет. И ни вам, ни его заклятому врагу Роне Оро-Беру, — присутствие которого здесь для меня понятно, — не удастся захватить в свои руки брата, чтобы бросить его на растерзание взбунтовавшейся черни. Председатель Союза Ларгомерогов — для вас недосягаем! Наша игра проиграна, но и вы, Роне Оро-Бер, недолго торжествовали…
Авира Гени-Мар выхватила из складок плаща истребитель и метнула им в сторону Роне.
Нооме, с ловкостью юноши, схватил женщину за локоть и отвел истребитель в сторону.
Авира сделала энергичное усилие, на момент высвободила руку и прежде, чем кто-либо успел сообразить в чем дело — приставила истребитель к своему виску.
Послышался легкий треск и Авира Гени Map опустилась на пол, возле гроба своего мужа.
— Несчастная женщина! — невольно вырвалось у Роне.
Лейянита, прижавшись к стене, с безмолвным ужасом в глазах смотрела на эту непонятную для нее трагедию.
Нооме нагнулся над упавшей женщиной.
— Кончено, — сказал он, — ее не в состоянии спасти никакое искусство.
Роне выступил вперед. Он был взволнован и с трудом владел собою.
— Но каким образом очутился здесь труп моего сына?.. Труп Гени Оро-Моска, хотел я сказать, — быстро поправился старик.
— Труп? Вы ошиблись, мой дорогой друг. Мертвые не имеют такого белого цвета кожи. Ваш сын… ваш юный друг, хотел я сказать, просто подвергнут анабиотическому замораживанию. С какой целью? — и об этом я догадываюсь.
— Дедушка! — с тоскою проговорила Лейянита, глотая слезы.
— А ты успокойся, Звездочка, — с улыбкой повернулся к ней Нооме. — Твой Гени не умер, он только спит, и мы его не замедлим разбудить. Что же касается других препятствий…
Нооме покосился на труп Авиры и после небольшой паузы договорил:
— … то все препятствия судьбе было угодно устранить с вашей дороги…
Часть III.
ТОТ, В ЧЬИХ РУКАХ СУДЬБЫ МИРОВ.
После войны миров.
Небывалая война двух соседних миров — Земли и Марса — окончилась при изумительных условиях.
Железный закон мирового тяготения был поколеблен.
Гениальное открытие юного Кэна Роне нарушило размеренный ход планет и сделало их игрушками в руках человека, пешками в шахматной игре миров, которыми человеческий гений мог двигать по своему произволу.
В сущности, как можно было подозревать, никакой незыблемой в веках гармонии в взаимоотношениях небесных тел никогда не существовало; было лишь вынужденное сожительство соседей, гнавшихся одни за другими, безостановочно стремившихся, — в силу закона компактования масс, уплотниться друг с другом, слиться во-едино, пожрать друг друга, оправдать изначальный, громоздящий закон хаоса, по которому — всякая случайно установившаяся планомерность являлась уже нарушением основных свойств космического движения — находиться в беспрерывной стадии перегруппировки, бурления, клокотания материи.
Вечность и Время — не есть нечто абсолютное.
Те тысячелетия затишья, приостановки в разрушении пространственных тел, которые человечество могло наблюдать глазами разума, в сущности являются лишь случайными мигами, паузами, передышками в разрушительной, кромсающей работе хаоса.
Эти тысячелетние моменты обманчивой гармонии являются лишь кажущимися и зависят от ограниченности человеческого кругозора, создающего иллюзию гармонии.
Если бы человек мог раздвинуть горизонты своих наблюдений и охватить весь исполинский масштаб вселенной, он убедился бы, что каждый данный миг, каждый атом времени, заполнен сотнями мировых катастроф в безднах пространства.
Хаос в необозримых просторах вселенной безостановочно выполняет свое назначение — крушить, рушить, дробить, давить, измельчать, превращать в пыль, — каждый миг перетряхивать содержание лукошка Космоса.
Тысячелетия для человечества — миги для Бездны.
Кэн Роне открыл лишь способ изменять — ускорять и замедлять — ход планет, использовав силу их собственной инерции, — а, следовательно, он нашел и возможность длить миги случайно установившейся гармонии, предупреждать и отдалять неизбежность катастроф или же ускорять и вызывать эти катастрофы.
Правящий Совет Земли знал, что он обязан своей победой гению Кэна Роне, знал, что близящаяся катастрофа на Марсе побудила неприятеля пойти на какие угодно условия мира, лишь бы сохранить свое существование, — но он не знал характера той силы, которая даровала ему эту нечеловеческую победу.
Для марсиан была очевидной неизбежность их гибели, гибели всего живого на планете, как было очевидным и то, что таинственная сила, влекущая их в бездну, исходит от командования Земли, повисшего над ними как сама Непредотвратимость, как грозная, непобедимая, загадочная судьба.