Пылающий камень (ч. 1)
Шрифт:
Видит ли он сжигающий ее изнутри огонь, от которого пытался защитить ее отец? Лиат не хотела, чтобы Вулфер знал об этом, но сомневалась, что сумеет что-либо скрыть от его проницательного взгляда, а в том, что он внимательно наблюдает за ней, не было никаких сомнений. Отец всегда говорил, что спрятаться можно двумя способами: или укрываться в тени, стараясь быть незаметным, или, наоборот, все время быть на виду, да еще выбирать самую шумную дорогу, на которой полно людей. «Говори много, но ни о чем, или храни молчание», — сказал бы он. Но Вулфер не из тех, кого можно провести,
— Раньше я боялась задавать тебе вопросы, — наконец произнесла она не без дрожи в голосе. — Хотя мне и хотелось узнать об отце и матери. Я боялась, что ты заставишь меня рассказывать о них и о нашей жизни. Боялась, что ты — один из тех, кто за нами охотился. Но теперь я точно знаю , что ты действительно охотился за нами.
— Я бы не стал говорить «охотился».
— Но разве твое имя не означает «волк»? И разве волк не охотится?
— Волк делает то, что ему положено природой. В отличие от человека, волк убивает, только когда ему угрожают или когда он голоден, и в любом случае он никогда не убивает больше, чем ему необходимо, чтобы насытиться.
— Как ты познакомился с моими родителями?
— Наши пути пересеклись. — Он улыбнулся, так же как и Лиат, вспоминая их разговор в Стилшеме. Больше всего этот разговор напоминал пикировку, причем отнюдь не дружескую. — Что ты знаешь о магии, Лиат?
— Очень мало, — выпалила девушка, а потом добавила: — Но вполне достаточно, чтобы помалкивать об этом. Ведь я могу полагаться только на твое слово. Ты пообещал моей матери защищать меня? Но она мертва, а отец никогда не упоминал твоего имени. Так почему же я должна тебе доверять?
Казалось, ее слова причинили ему боль, словно она предала его или отвергла его доброту.
— Потому что твоя мать… — Он запнулся.
Лиат ждала продолжения. Молчание бывает разным: тишина леса, равнодушного к человеческим делам; молчание мужчины, который хочет в чем-то признаться, но не решается, а женщина хочет услышать правду, какой бы горькой она ни оказалась; или молчание человека, который не в силах вымолвить ни слова от страха или радости. Наконец, после тяжелой внутренней борьбы, Вулфер решился. Его слова оказались полной неожиданностью для Лиат:
— Твоя мать не умерла.
Земля дрогнула под ногами, завыл ветер. Захария сделал по тропе десять, а может, двенадцать шагов, когда она круто повернула, и над головой вместо нависающих ветвей оказалось яркое безоблачное небо, а под ногами вместо листьев и травы — сухой песок. Женщина шла впереди и уже успела дойти до нового поворота, а Захария увяз в песке по самые щиколотки. Ему пришлось взобраться на лошадь, которой это вовсе не понравилось: она брыкалась и пыталась сбросить не слишком опытного всадника. Он прикрикнул на нее, и в конце концов они все-таки спустились вниз по осыпающемуся пологому склону к черному камню, возле которого ждала их женщина из народа Аои.
Захария потряс головой — солнце слепило, он прикрыл глаза от резкого света, а когда открыл их, женщина уже шла по густому лесу. Их окружали незнакомые деревья, а трава под ними вырастала чуть ли не до пояса, и при желании взрослый человек вполне мог там спрятаться, и никто бы его не заметил.
Женщина шепотом произнесла что-то и подняла руку. Захария понял ее жест и натянул поводья — лошадь остановилась. Послышался звук охотничьего рога, и что-то золотисто-зеленое мелькнуло между деревьями. Они подождали, и это время показалось Захарии вечностью, хотя на самом деле прошло, наверное, не больше двух минут.
— Эй! — позвала его женщина, взмахнув рукой. Видно было, что она нервничает.
Теперь тропа повернула налево, но Захария уже знал, чего ожидать. Земля снова содрогнулась, лошадь вздыбилась, и он соскользнул с седла… И до колен провалился в холодную воду. По лицу хлестнул жесткий соленый ветер. Захария огляделся и с изумлением увидел, что до самого горизонта, насколько хватало глаз, вздымались волны. Он оступился и обхватил лошадь за шею. Откуда здесь столько воды? И выйдут ли они когда-нибудь на берег?
К счастью, за спиной обнаружилась небольшая полоска суши — узкая коса, покрытая камнями, песком и травой. Под водой поблескивали медные плиты тропы.
— Где мы? — шепотом спросил он. Женщина не ответила.
Его бабушка сказала бы, что они пришли на «землю духов». Если они и впрямь попали в мир духов, значит ли это, что он умер?
Тропа повернула направо, и женщина исчезла в густом тумане. Захария решительно тряхнул головой, отгоняя страх, и пошел вслед за ней туда, где виднелось бело-голубое сияние. Он шагнул в него, и все исчезло.
Захария вдохнул воздух, напоенный ароматами луговых трав, и буквально рухнул на колени рядом с потухшим костром. Его одежда промокла насквозь, и теперь с нее на землю стекали целые потоки воды. Он судорожно сглотнул, узнав это место. Они вернулись в тот же самый каменный круг, где колдунья победила Булкезу. Захария взглянул на небо и присвистнул от удивления.
Стояла ночь, серебристый свет луны освещал каменные столбы и траву, отражался в каплях росы, превращая их в звезды.
Переход по тропе привел их не в другое место, а в другое время.
Он присел на корточки перед костром и потрогал остывший пепел. На кострище ветер принес несколько травинок и лепестков — все они высохли от времени.
— Дней шесть прошло, а может, и семь, — сказал он, лизнув палец, испачканный в золе.
Тут же Захария виновато посмотрел на женщину, опасаясь, что та накажет его за страх…
… или за то, что теперь он знает путь, по которому она пришла сюда. Но если бы она хотела его убить, то уже давно бы сделала это.
— Мы шли по землям духов? — решился спросить он. Женщина стояла возле портала, глядя на запад. Кожаная рубашка Булкезу делала ее похожей на куманского мальчика.