Пылающий камень (ч. 1)
Шрифт:
Второй отряд выехал из леса гораздо ближе к тому месту, где спрятался кабан, но поскольку они пробирались осторожно, стараясь не помять посевов и объезжая поля, то к кабану они подобрались с севера и как раз в тот момент, когда принцесса Сапиентия подъехала с юга. В какое-то мгновение оба отряда оказались друг против друга, словно армии противников на войне: маленькая, разгоряченная погоней принцесса на громадном жеребце и ее сводный брат, который одной рукой держал охотничье копье, а другой — поводья прекрасного серого коня.
Король поднял руку, его спутники
Принц Санглант тотчас поскакал за ним, оставив свой отряд далеко позади. Сапиентия ринулась за братом.
Он успел первым и отрезал кабану путь, а затем отступил в сторону, предоставив Сапиентии нанести решающий Удар, словно это была ее прерогатива. Он как будто не хотел получать то, что само шло в руки.
Сапиентия заметила лишь то, что Санглант отступил в сторону. Затравленный зверь повернулся и бросился на врага. Принцесса метнула копье, но кабан увернулся, и, вместо того чтобы вонзиться прямо в сердце, копье застряло у него в плече. Разъяренный зверь поднырнул под брюхо лошади. Та взвилась на дыбы, и принцессе пришлось вцепиться в седло, чтобы не упасть под копыта.
К поляне уже подбегали ловчие, впереди них неслись гончие. Санглант направил своего коня к раненому кабану. Тот заметил это движение, поросячьи глазки налились кровью, и зверь метнулся к принцу. Алан слышал, как закричал король Генрих. Но Санглант не обратил на это ни малейшего внимания, он нисколько не боялся предстоящей схватки. Принц занес оружие, и кабан прыгнул вперед, буквально нанизав себя на копье, как на вертел. Принц спрыгнул с коня и вонзил кинжал в основание черепа зверя.
Сапиентия успокоила лошадь и подъехала ближе. Гончие, почуяв кровь, бесновались. Они с лаем бросились к убитому кабану, но тут же отпрянули назад, оскалив зубы и поджав хвосты, — принц Санглант, сидя на корточках возле туши, огрызался, как самый настоящий пес.
Только когда подъехали остальные всадники, он встряхнулся, как собака, только что выбравшаяся из воды, и выпрямился, снова превратившись в высокого стройного мужчину. На шее у него, как ни странно, был грубый металлический ошейник вместо широкого золотого ожерелья, украшенного бирюзой, — знака принадлежности к королевскому роду. Кроме того, в нем прежде всего поражали совершенно собачья манера принюхиваться к носящимся в воздухе запахам и странный пристальный взгляд, которым он встречал каждого, кто пытался приблизиться к нему незамеченным.
Сапиентия хотела спешиться и поговорить с братом, но ее остановил советник — отец Хью. Он учтиво подхватил ее под руку и увел прочь, туда, где собралась вся свита, желающая поздравить свою госпожу.
— Ну вот, есть по меньшей мере один человек, — тихо произнес Лавастин, который наблюдал за этой сценой, сощурив глаза, — который не хочет, чтобы между братом и сестрой наладились отношения.
За двадцать дней совместного путешествия Алан так и не смог заставить себя доверять или хотя бы уважать
— Об отце Хью при дворе говорят только хорошее. Все в один голос утверждают, что он благотворно влияет на принцессу.
— Конечно, он очень обходительный, и манеры у него безупречные, а его мать — могущественная маркграфиня. Не хотел бы я стать его врагом. Однако все его влияние пропадет втуне, если принцесса Сапиентия не станет преемницей своего отца.
— Я его недолюбливаю из-за того, что он мерзко обошелся с Лиат, — пробормотал Алан.
Лавастин скептически вздернул бровь и сказал:
— Ты знаешь об этом только с ее слов, а она — всего лишь «орлица» без роду и племени. В любом случае, если она и впрямь была его рабыней, он мог делать с ней все, что пожелает. — Ни страхи Лиат, ни ее жизнь графа не интересовали. — К тому же у этой «орлицы» есть странный дар. Если посчитаешь нужным, приглядывай за ней. Возможно, она нам еще понадобится.
Принц Санглант отошел к реке, подальше от убитого им кабана. Его эскорт, не уверенный, чего можно ожидать от господина, держался на почтительном расстоянии, хотя и отделился от отряда Сапиентии. Принц стоял на крутом берегу, у самого обрыва, и смотрел вниз, на реку. Рыбаки остановились, чтобы посмотреть на вельможу и его роскошную свиту — видно было, что такое развлечение им выпадало нечасто.
— Он сейчас спрыгнет вниз, — внезапно сказал Алан. И, словно услышав его слова, хотя такое казалось совершенно невозможным — слишком далеко он стоял, — принц начал спускаться вниз. Он заскользил по крутому обрыву к воде.
Придворные из свиты Сапиентии начали перешептываться. Они уже много раз такое видели: принц был словно одержим манией чистоты. Но раздеться при таком количестве придворных… Немыслимо так уронить честь и достоинство, дарованные правом высокого рождения. Только простолюдины, купаясь или работая в жаркий день, снимали с себя одежду.
Принц разделся и, оставив одежду на берегу, нырнул в воду. Все тело у него было испещрено белыми шрамами, но теперь по крайней мере он не выглядит таким изможденным. В плену Санглант настолько отощал, что Алан легко мог пересчитать у него все ребра.
Ветер переменился, и до Алана донеслись слова отца Хью, который мягко увещевал принцессу:
— Увы, в некоторых отношениях он ведет себя как настоящий пес — готов прыгнуть в воду, если его не остановить. Пойдемте, ваше высочество. Это непристойно.
Сапиентия вместе со свитой отступила обратно к лесу, на поляне остались охотники, которые собирались освежевать тушу убитого зверя. Впрочем, некоторые дамы не удержались и несколько раз оглянулись, желая получше рассмотреть принца.
Лавастин вздохнул. В свите короля наметилось движение. Некоторые всадники, вернее всадницы, присоединились к принцессе Сапиентии, а остальные, в том числе и сам король, спешились.
— Пойдем, — сказал Лавастин и махнул рукой сопровождающим. — Я возвращаюсь к королю. Алан, тебе надо решить, с кем ты будешь.