Пылающий камень (ч. 2)
Шрифт:
— Значит, вас всегда подозревали в колдовстве, как и меня?
Мериам усмехнулась:
— Нет, не как тебя. Я пришла сюда, чтобы спасти то, что могла.
— Спасти от чего?
— Когда на небе появится Корона… Впрочем, ты еще не закончила вычисления.
Лиат снова вспомнила о вращении Земли. Проклятые вычисления. Что же она упустила?
— Когда придет время, ты все поймешь, — ответила Мериам на невысказанный вопрос.
— Почему вы все говорите загадками? — возмутилась Лиат. — Почему бы просто не сказать, что именно я ищу?
— Потому что пока ты не поймешь этого
Лиат начала было возражать, но Мериам подняла руку, и ей пришлось умолкнуть.
— Ты думаешь, что если видела лошадь, то сможешь держаться в седле? Но на самом деле пока ты на нее не сядешь, никто не сможет тебя научить ездить верхом. Верно?
— При чем тут это? Я не вижу связи…
— Не видишь, потому что считаешь, что искусство математики подобно простому описанию, и не важно, читают ли его тебе или ты читаешь сама. Но это искусство сродни умению ездить верхом или управлять государством, оно требует определенного навыка. Изучение математики требует времени и огромных усилий. Разве можно доверить обычному ткачу ткать одежду для короля? Или позволить новичку, который едва научился читать, петь псалмы во время церковной службы? Кто доверит свою жизнь неопытному капитану, который ни разу не выходил из гавани? Ты должна все понять сама.
— Почему? — Лиат рассмеялась, переняв эту привычку от Сангланта, — раньше она бы обиделась на такие слова. — Не обращайте внимания, сестра. Я знаю, что вы сейчас скажете. Вы скажете, что, если я пойму все сама, я узнаю, почему все должно быть именно так, а не иначе.
— Ты уже начинаешь понимать.
Неужели Мериам удивилась? Трудно сказать. Она слишком долго прожила на свете, чтобы можно было легко догадаться, о чем она в действительности думает. Как и все математики, она отлично умела скрывать свои мысли и чувства.
— И поэтому вы пришли сюда? Чтобы научиться понимать?
— Нет, — ответила Мериам так тихо, что в сердце Лиат зародилось ужасное предчувствие. — Я здесь, чтобы спасти мое дитя и детей его детей от того, что на нас надвигается.
Санглант проснулся, ему опять снилась собачья стая, и он должен был снова драться за свою жизнь. Прошло несколько минут, прежде чем он сообразил, что это всего лишь сон, а разбудил его холод — уходя, Лиат неплотно закрыла дверь.
Иногда ему казалось, что сны о Кровавом Сердце никогда не перестанут мучить его. Впрочем, теперь кошмары не возвращались по несколько ночей подряд, хотя раньше они не давали ему спать вообще.
Второй раз он проснулся, когда вернулась Лиат, и они долго о чем-то говорили. Он не мог точно сказать, о чем именно, — наверное, так и не проснулся до конца. Вроде бы речь шла о том, что она не доверяет людям, к которым их забросила судьба. Иногда он не знал, когда предчувствия Лиат были лишь отражением ее страхов, а когда действительно предвещали опасность. Он и сам не знал, можно ли доверять колдунам, особенно таким опасным, как те, что собрались здесь. Тем более что один из них хотел его убить. Лиат страдает, поскольку хочет им доверять, хочет понимания и возможности спокойно учиться тому, что ей так необходимо знать.
Но сам Санглант долго жил при дворе и знал, как трудно
Санглант считал, что большинство людей не станут проявлять неприязнь открыто до тех пор, пока ты сам к ним хорошо относишься, но это вовсе не означает, что ты им действительно нравишься. В отличие от мужа, Лиат была очень наивной.
Но Господь свидетель, ни одну женщину в мире Санглант не любил так, как ее. А ведь он знал немало женщин — постель принца редко бывает пустой.
Он усмехнулся своим мыслям, оделся, потрепал по загривку собаку и вышел на улицу. Лиат пыталась подстрелить саму себя из лука, по крайней мере именно так это выглядело со стороны. Она стояла посреди луга, запрокинув голову, и целилась в небо, словно пытаясь подстрелить нечто неведомое. Вот она отпустила тетиву, и стрела взвилась вверх.
— Лиат! — закричал он и бросился к ней.
Стрела поднималась все выше и выше, потом ее движение, как и следовало ожидать, замедлилось, и она устремилась к земле, прямо на Лиат. Та шагнула назад, оступилась и со всего маху упала на землю. Стрела вонзилась в дерн возле самой ее головы.
— Лиат! — Сангланту на мгновение показалось, что случилось непоправимое. Он опустился на колени возле жены — она хохотала, потирая ушибленную ногу.
— Я не заметила этого камешка, — весело сказала она.
— Ты бы его заметила, если бы хоть раз посмотрела под ноги!
— Но тогда бы я не смогла наблюдать за движением стрелы!
— О Господи, — пробормотал Санглант, помогая Лиат подняться и отбирая у нее лук. Он положил ладонь ей на живот, проверяя, как там ребенок. Его сердечко билось ровно — падение матери ему не повредило. — Что, ради всего святого, ты делала?
— Ничего особенного. Я пыталась проверить, действительно ли Земля вращается. Если она и в самом деле вращается, то стрела, выпущенная прямо в небо, коснется Земли уже в другом месте. Потому что пока она находится в небе, Земля уже немного передвинется и стрела упадет…
— Прямо тебе на голову!
— Вовсе нет! Если, конечно, стрела улетит достаточно высоко, а скорость вращения Земли не слишком мала.
Лиат поморщилась и снова потерла ногу, потом задумчиво пнула вонзившуюся в землю стрелу.
За ее спиной лучи восходящего солнца озаряли пики дальних гор. Лиат еще не собрала волосы в прическу, и непослушные прядки лезли в глаза. Сколько раз Санглант ловил себя на том, что восхищается женой, не обращая внимания ни на что вокруг? Она стала частицей его души, и он уже не мог себе представить, что когда-то жил без нее. Он стал ее пленником, как когда-то был пленником Кровавого Сердца, но цепи, привязывающие его к ней, он создал сам, и они вовсе не были для него оковами. Связующая их нить была невидима и неосязаема, но от этого не становилась менее прочной. Какое счастье, что у него есть Лиат!